– Ты не разрешишь мне порыться в сундуках? Может, там остались старые платья твоей матери… или тетки? Я бы перешила.
– Ни в коем случае. Там наверняка все моль съела, а если и не так, они все равно вышли из моды. Для дома еще сойдет, но не для гостей.
– Первый раз слышу такое рассуждение от мужчины.
– А у тебя большой опыт по части замужества? Прости, шутка неудачная. Но я не хочу, чтобы ты ходила в старье. У нас осталось немного денег. Я куплю тебе платье и все, что полагается. Я ведь никогда тебе ничего не дарил.
– Ну и что? Ты всегда со мной делился.
– Правильно, я с тобой делился. А это – не то. Мне важно подарить что-нибудь необходимое тебе, но абсолютно бесполезное для меня.
Она откинулась к стене, заложив руки за голову.
– Ты истый последователь древних карнионцев. Они считали, что нет ничего ценнее бесполезного.
– Ты тоже так считаешь?
Взгляд ее внезапно стал растерянным.
– Я? Не знаю. Но ты прав. Поступай, как решил.
Деньги на платье и обувь Оливер выручил, продав пресловутый «обесчещенный» меч Козодоя, о чем Селии не сказал. Хотя она, наверное, и сама догадалась. В добропорядочных местных семьях предпочитали шить, а не покупать женскую одежду, но на это не оставалось времени, и пришлось брать готовое и после подгонять по фигуре. Платье было плотного шелка (не скельского же бархата, а шерстяное было бы не по погоде и вообще не пристало жене дворянина), темно-лиловое. «Цвет, который не всякой женщине к лицу, но госпоже удивительно идет», – сказала мастерица из лавки, приходившая устраивать платье. Купил он и башмаки козловой кожи с серебряными пряжками – поскольку улицы в Старом Реуте были мощеные, женщины могли позволить себе вне дома обычную обувь, без деревянных подставок, которые зачастую носят в городах, дабы не замараться в грязи. На плащ денег уже не хватило, однако новый плащ был куплен в Фораннане. Нужно было подумать об украшениях, и здесь Оливер все-таки решил прибегнуть к скромному родительскому наследству. В припрятанном под книгами ларце лежали украшения покойной матери. В первую очередь – тонкое золотое кольцо с аметистом.
– Вот. А то у тебя нет обручального.
– У тебя тоже нет.
– На мужчину никто не смотрит.
Еще нашелся там пояс из агатов, оправленных в серебро. Были отложены в сторону ожерелье из зеленоватых камней («Хризопразы», – объяснила Селия), как неподходящее к платью, и серьги с янтарем, потому что уши у Селии не были проколоты. Волосы ее, значительно отросшие с тех пор, как их обкорнал палач, но все еще слишком короткие по общим меркам, она забрала под сетку, а сверху еще накинула покрывало. Сколько-то месяцев назад Оливер задавал себе вопрос, как выглядела бы Селия, будь у нее возможность как следует одеваться. Теперь он видел это воочию. Выглядела она хорошо – он был в том уверен, даже если считать его суждение пристрастным.
Селия, правда, проворчала, что он совершенно забыл о себе, и чем тратиться на серебряные пряжки для обуви, лучше бы приобрел для себя что-нибудь из одежды, но он лишь махнул рукой:
– Щеголя из меня не получится, как ни старайся. Все, что, по моему разумению, по этой части нужно мужчине – не выглядеть оборванцем, а о том ты позаботилась.
Так или иначе, в назначенное время они вышли из дому и направились в гости. Селия первоначально язвила по поводу предстоящего визита, но потом умолкла. Все-таки, несмотря на ее отвагу, ей не по себе, решил Оливер. Она сама рассказывала, что всегда была одинока, да и жизнь ее протекала совсем в других кругах общества. Конечно, они не к герцогскому двору направляются, но мелкое дворянство и городское чиновничество по мелочам отличается гораздо худшей придирчивостью, чем титулованная знать.
Но все сошло как нельзя лучше. Присутствовала, по большей части, как и предупреждал советник, родня разной степени и ранга – человек десять, затем двое чиновников из магистрата, один землевладелец, чье поместье граничило с имением зятя дяди Луция (сам зять не наличествовал), а также комендант какой-то пограничной крепости, приехавший разрешить дела с поставками провианта. В основном это были люди зрелых лет – мужчины, по крайней мере. Единственный сын Луция Груоха был моложе Оливера, но он уже три года служил при дворе и родителей навещал редко.
Говорили о ценах на вино (для затравки), о том, как скажется акция императора у Эрдского Вала на обстановке у южных границ, о беспорядках в Нессе – Оливера, как недавно прибывшего из тех краев, соответственно расспрашивали о подробностях, – о возможном заселении Открытых земель, казавшихся отсюда, с Юга, чем-то вроде огромного невозделанного пустыря, и тому подобных достойных внимания материях.
После обеда, когда тетушки, бабушки и кузины увлекли за собою Селию осмотреть сад, а мужчины, расслабившись, продолжали потягивать вино, представленное на столе в изобилии, советник Груох поманил Оливера.
– Ну хорошо, хорошо… Я, честно говоря, опасался – приведешь Бог знает кого, опозоришь семейство, но… Бедная, и хорошая хозяйка, говоришь? Впрочем, за тебя другая вряд ли пошла бы. Придумал себе занятие – в старых свитках копаться! К этому, кстати, я и клоню. Пока ты был один, ни я и никто из родных тебе не пенял, но теперь ты человек семейный, тебе нужно жену содержать, а там и дети пойдут… На что жить собираешься?
– Я так полагаю, дядя, вы мне собираетесь что-то посоветовать.
– Правильно полагаешь. Если у тебя нет ни денег, ни земли, ни умения махать мечом, нужно жить на то, что имеешь. А имеешь ты только образование. Да еще такое, которое здесь никому не нужно. Или почти никому. Будь ты монахом… да и то… Конечно, у нас при магистрате имеется должность архивариуса. Она занята. Я мог бы использовать свои связи, чтобы освободить ее для тебя, но, полагаю, ради столь мизерного жалованья не стоит и мараться. Дальше. Ксавьер, – он кивнул в сторону землевладельца, – сказал, что ландграф Роуэн снова ищет секретаря. И ежели бы ты не был моим племянником – пусть и не родным, я бы направил тебя прямиком к нему. Ландграф щедр. Но мы в свойстве, и мне было бы неприятно услышать, что ты, к примеру, случайно погиб на охоте, – это притом, что я-знаю – ты охоту терпеть не можешь, или… Довольно.
Оливер кивнул. Он, хоть и не жил постоянно в Старом Реуте, кое-что слышал о развлечениях ландграфа.
– И к чему мы пришли, советник?
– К тому, с чего начинали. Ты помнишь, что я тебе предлагал, когда ты в последний раз появлялся дома?
– Помню. Место на таможне.
– Гляди-ка, и впрямь запомнил! А тогда-то отказался с гордым видом.
– Как вы сами заметили, обстоятельства изменились.
– Умнеешь, мальчик, женитьба пошла тебе на пользу, хотя обычно бывает наоборот… Разумеется, должность тоже не долго пустовала… да вот незадача – с Орри, тем чиновником, что занял это место, с месяц назад приключилось несчастье. Ничего такого ужасного – просто мачта на корабле, куда его зачем-то понесло, рухнула и раздробила ему ногу. Он сейчас валяется в постели, и лекаря говорят, что выживет, но, похоже, придется ему подавать в отставку. Короче, зайди ко мне на неделе в магистрат. Еще раз потолкуем об этом деле.
Вернулись женщины, гомоня и щебеча. Советника оттерли от Оливера, но последнего тут же перехватила тетушка Тимандра.
– Я тебя поздравляю, дорогой! Достойный выбор! («Эрдский лес в тумане, мертвецы на болоте и смутная фигура с арбалетом…») Конечно, ее нельзя назвать красавицей… да еще и бесприданница к тому же… Но когда я пригляделась, то полностью изменила свое мнение. Врожденное достоинство, походка, осанка – это все искупает! А прекрасные манеры – их ведь ни за какие деньги не купишь!
Поначалу Оливер решил, что тетка над ним издевается, но потом вспомнил, что она попросту не умеет этого делать.
Час был уже поздний, не оставалось ничего иного, как откланяться и отправиться домой. По пути Оливер пересказал Селии свой разговор с дядей.
– А ты его не разуверил в том, что не умеешь махать мечом?
– Зачем разочаровывать старика? Тем более, что я все равно не собираюсь добывать мечом средства к существованию. А добывать их придется, в этом советник прав. – Помолчав, Оливер продолжил: – Знаешь, я собираюсь принять эту должность, если она освободится. Вряд ли здесь я смогу найти что-либо лучшее.