15/8/41
Снова расспрашивал Гудериана о ельнинском выступе. Он надеется, что ему удастся удержать его силами двух дивизий IX корпуса. При этом высвободится дислоцированная там моторизованная дивизия, а также дивизия, находящаяся в резерве. В принципе это возможно, и в настоящее время обсуждается. Но трудно дать окончательный ответ на вопрос, что лучше: удерживать выступ или оставить его. Если русские будут продолжать атаковать выступ, тогда удерживать его невыгодно. Если же они прекратят атаки, что вполне может быть, тогда выступ стоит сохранить, поскольку он не только станет опорным пунктом для наших дальнейших атак в восточном направлении, но и даст возможность обеспечить определенное прикрытие для смоленского железнодорожного узла и шоссейной дороги Смоленск — Москва.
Атака 2-й армии развивается успешно. Нет никакой необходимости задействовать XXIV танковый корпус в направлении Гомеля, чтобы атаковать его с тыла, так как все части, которые противник хотел вывести из этого «котла», наверняка уже выведены. Кроме того, Гудериан докладывает, что у его танков не хватит горючего, чтобы дойти до Гомеля. Техника же в корпусе настолько изношена, что для того, чтобы она смогла принять участие в более крупных операциях, ее необходимо уже сейчас ставить на ремонт.
Разговаривал с Гальдером. Оказывается, после того как мы с Гудерианом договорились XXIV корпус в направлении Гомеля не задействовать, Браухич, не зная об этом, принял по этому вопросу противоположное решение! В этой связи пришлось договариваться об отмене уже изданного приказа. [130] Вчера в мою штаб-квартиру пришел приказ передать моторизованную дивизию группе армий «Север». В директиве сказано, что атака русских мобильных сил с юго-востока, нацеленная в тыл и фланг указанной группы армий, угрожает сорвать ее наступление на Ленинград. Сегодня получил новый, расширенный вариант приказа, требовавший передачи группе армий «Север» одной танковой и одной моторизованной дивизий. Я позвонил Гальдеру и сказал, что после тяжелых боев, которые вела 9-я армия и которые основательно ее ослабили, выполнить вышеупомянутый приказ мне будет весьма затруднительно. Далее я сообщил ему, что вынужден, помимо всего прочего, удерживать чрезвычайно протяженный фронт с позициями, которые для долговременной обороны не приспособлены, по причине чего танковые дивизии необходимы группе армий для создания системы активной, мобильной обороны. Через некоторое время мне перезвонил Браухич, и я сказал ему то же самое. Он пытался переубедить меня, ноя продолжал стоять на своем. Когда же он сказал, что группа армий «Север» взывает о помощи, я официальным тоном ответил, что отдаю себе отчет в необходимости принесения жертв ради общей победы. Однако передача моторизованных соединений может иметь для моего фронта столь серьезные последствия, что я считаю своим первейшим долгом отстаивать ранее высказанное мнение. Я, конечно, не вижу всей картины, поэтому, должно быть, мне трудно понять, почему для усиления группы армий «Север» нельзя направить танковые дивизии, предназначенные для Франции?
16/8/41
Вклинивание русских в боевые порядки группы армий «Север» вызвало настоящий переполох. Вчера поздно вечером я получил письменный приказ немедленно передислоцировать в северном направлении части танковой и [131] моторизованной дивизий вне зависимости от степени их боеготовности. Утром Браухич позвонил мне, чтобы не отказывать себе в удовольствии лично выслушать мой рапорт относительно отправки дивизий.
Атака 2-й армии привела к окружению войск противника к востоку от Жлобина. Противник, естественно, прилагает все усилия к тому, чтобы вырваться из окружения. Перед Гомелем он до сих пор то тут, то там огрызается контратаками и оказывает ожесточенное сопротивление.
Гудериан столкнулся с серьезным противодействием со стороны противника, контратаковавшего находящуюся на его правом крыле 4-ю танковую дивизию. Его левое крыло при этом продолжает успешно развивать наступление и уже достигло населенного пункта Мглин.
Меня удивляет пассивность русских в районе бреши на юге от Рославля. Я предлагаю следующее объяснение этого феномена: противник отвел большую часть своих сил за Двину, а те подразделения, которые у него еще осталось на этой стороне, просто пытаются выиграть время. У Верховного командования сухопутных сил на этот счет другое мнение. Они считают, что русские армии «здесь практически уничтожены»!