Выходные прошли спокойно. Женька был свободен оба дня, и мы провели их вместе,
выбравшись в город погулять и несколько раз поесть. Однако мысли мои частенько
утекали в ту или иную сторону: я размышляла о Горенко, от него переходила к Иванченко
с ее замыслами и появлением в нашем городе, а то откровенно пялилась по сторонам,
высматривая наблюдателей. Конечно, Женька заметил мое странное поведение, но вопрос
задал только в обед воскресенья.
-О чем ты так усиленно размышляешь? – поинтересовался он, сидя за столом и
разглядывая меня.
-В каком плане?
-Ты второй день не в своей тарелке, хмуришься, кого-то высматриваешь… Что
происходит, Аня?
Я посмотрела на него.
«Ну давай, - шепнул внутренний голос, - расскажи ему правду. Что тебя испугало
появление журналистки из Москвы, и ты стала вынюхивать о ней, нашла записку с
фамилией и бросилась узнавать все об этом человеке. А еще ты уверена в том, что за тобой
следят днем и ночью, причем сразу несколько человек».
Что будет дальше? Женька подумает, у меня паранойя. Или того хуже: решит, я что-то
утаиваю и умудрилась влезть за его спиной в какую-нибудь историю. Он запрет меня дома
до выяснения обстоятельств, и я буду слоняться от стены к стене в ожидании, когда он
положит к моим ногам тела врагов.
«И что тебе не нравится»? – взвыл внутренний голос. И в этот момент я поняла, что
мешает мне сознаться Женьке в своих страхах. Причин было две. Первая: я боялась, что
ведется какая-то игра, в которой Женька, будучи впутанным, как в прошлый раз, может
пострадать из-за меня. Тогда все обошлось, но если бы не сложилось так, как сложилось, его могли убить. Переживать подобный тому страх еще раз я не хотела, потому упорно
боялась говорить ему хоть что-то, лишь бы он не вмешивался. А вторая причина… Второй
причиной был Марк. Сердце мое сжалось. Я решила и даже поверила в то, что он не
вернется, что ему тут нечего делать, но… Эти чертовы но, которые постоянно
вклинивались в мою жизнь, не давая ни на секунду забыть о прошлом и расслабиться.
Если Марк появится, и Женька выйдет на него, что будет? Я боялась предположить. А
потому, пока я не буду знать, что происходит, я молчу. Я должна молчать.
Женька ждал моего ответа, глядя внимательно и строго. Не выдержав, я опустила глаза в
тарелку и пожала плечами.
-По-моему, у кого-то мания преследования, - пошутила по возможности естественно,
Женька нахмурился, продолжая сверлить взглядом. Я вздохнула, откладывая вилку. -
Честное слово, у меня все в порядке.
Выдержав его взгляд, я мысленно выдохнула. Женька, кивнув, вернулся к еде. И хотя
остаток обеда прошел спокойно, я чувствовала некоторую отстраненность, теперь мне
казалось, что задумчивым стал Женька.
-Отец звонил, - сказал он наконец, и я напряглась. Появление Миронова-старшего не
влекло за собой ничего хорошего. - Предложил сегодня поужинать.
-Сходи, - пожала я плечами.
-Он пригласил нас обоих, - Женька посмотрел насмешливо, ожидая моей реакции. Само
собой, в моей голове тут же наметился хаос. Прежде, чем дать этим мыслям возможность
поглотить меня, я ответила:
-Если ты хочешь…
-А чего хочешь ты? – наши взгляды снова встретились, и я подумала, что заданный вопрос
относится вовсе не к предполагаемому ужину. Он словно пытался забраться ко мне в
голову и понять, что там происходит. Пожав плечами, я сказала:
-Мне все равно.
После небольшой паузы Женька кивнул.
-Значит, я договорюсь на вечер.
Остаток дня мы провели дома, Женьке надо было решить какие-то дела, он удалился в
кабинет, а я разместилась в гостиной на диване, пытаясь собраться с мыслями.
Приглашение на ужин Мироновым – это провокация или стечение обстоятельств? Я
встречаюсь с его сыном, логично пригласить нас обоих, хотя бы для галочки… Или
Миронов преследует какую-то цель? Что, если с ним придет Иванченко? Говорят же, что
они практически не расстаются... А если Александра Ильинична вспомнит о нашей
встрече в кафе? Впрочем, Миронову она могла о ней рассказать. И если кто-то из его
людей следит за мной, он и сам знает. Но не знает Женька, и этот факт может его
заинтересовать, он вспомнит мои вопросы, решит, что я задавала их неспроста… черт!
Я стукнула кулаком по дивану. Ладно, я все равно не могу ничего поделать. Хватит
накручивать себя, нужно натянуть дежурную улыбку и вести себя как ни в чем ни бывало.
За последний год я в этом поднаторела. Возникнут вопросы - будем решать на месте.
Может, вечер пройдет спокойно, а мои страхи окажутся преувеличенными.