Улрич кинулся к дверям и позвал девушку. Без сомнения, он перепугался, что я свалюсь замертво в его гостиной. Они вернулись вдвоем и девушка приложила к моему лбу тряпку, смоченную в холодной воде.
- Вот и все, сэр, просто не шевелитесь одну минутку, - проворковала она.
Я смотрел ей в глаза и мое сердце билось так быстро и так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
- Татьяна? - прошептал я.
Она никак не прореагировала.
- Хотите еще воды, сэр?
Моя рука дотронулась до ее пальцев. Это было не приведение, посланное, чтобы мучить меня, она была живой. Она была настоящей.
- Татьяна?
- Меня зовут Марина, сэр. - Но в ее голосе проскользнула нотка сомнения.
- Зови его "ваша светлость", девочка, - вставил Улрич.
- Ваша светлость, - послушно повторила она.
Тот же голос, то же лицо, та же грация движений - Татьяна обрела новую
жизнь. Он изумления я перестал соображать. Улрич так разволновался из-за
моего самочувствия, что ринулся вон, бормоча что-то про подмогу. Я и не
подумал его остановить. У меня хватало сил только на то, чтобы смотреть на милую, красивую девушку передо мной.
Она носила мешковатое крестьянское платье, застиранное и полинявшее от долгой носки. Ее шикарные темно-рыжие волосы были заплетены в косу, как у незамужних девиц. Но несмотря на это и на то, что она абсолютно не узнавала меня, ко мне вернулась моя Татьяна, которую я полюбил полвека назад. Другой такой быть не могло.
По моему телу, покалывая позвоночник, пробежал морозец, не имеющий ничего общего с холодом в комнате.
Была ли она творением богов... или черных демонов?
Неважно. Важно, что она опять со мной, а все остальное - чепуха.
- Ваша светлость?
- Все в порядке,.. Марина. Твое имя действительно Марина?
Сомнение, которое проскочило раньше в ее голосе, стало еще более заметным.
- О, сэр... ваша светлость... вы меня знаете?
Ее искренний вопрос, переполненный таким сильным желанием, чуть не разбил мое сердце, как будто я тоже мог чувствовать ее ужасную боль. Я хотел успокоить ее, утешить, приласкать.
Она вся дрожала.
- Пожалуйста, ради Бога, вы знаете, кто я такая?
Ее боль возродила во мне сумасшедшую надежду.
- Ты...
- Пожалуйста, скажите мне. Я не помню своего прошлого.
- Совсем?
- Меня нашли около реки прошлым летом и отвели к брату Григору. Я ничего
не помнила, даже своего имени, и он дал мне новое. Потом папа Лвзло удочерил меня.
- Как мило с его стороны, - отважился произнести я.
Она передернула плечами и выражение ее глаз сказало мне больше, чем любые слова.
- Он плохо обращается с тобой? - спросил я, стараясь говорить ровным спокойным голосом.
- Он обращается со мной не так уж плохо, сэр... ваша светлость. Но, пожалуйста, вы знаете меня...
- Да, да. Твое имя - Татьяна. Твой дом далеко отсюда, в большом замке. И ты любима. Любима так, как ни одна женщина на земле.
Она не могла воспринять все сразу и вопросы один за одним посыпались из нее, но скоро у нее перехватило дыхание и она замолчала. Она потеряла дар речи, она просто не знала, с чего начать.
- Я расскажу тебе все, что захочешь, - пообещал я. - А пока думай о своем настоящем имени. Татьяна...
Она повторила его несколько раз.
- Но я не помню...
- Ты вспомнишь. Я помогу тебе.
Если она каким-то образом возродилась из небытия, это будет новым началом для нас - началом, не запятнанным убийствами и колдовством, свободным от соперников и старых печалей. Очень, очень редков своей долгой жизния бывал расстроган до слез и никогда не давал им волю. С момента моего превращения много лет назад я думал, что разучился плакать. Но теперь в глазах у меня вдруг защипало и взор мой затуманился. Я спрятал лицо в ладонях и, хотя их имена могли сжечь мой язык, готоы был читать тысячи молитв благодарности богам за то, что они послали на землю ее душу еще раз.
Я поднял глаза и улыбнулся ей. Она неуверенно улыбнулась мне в ответ.
Это было началом.
Но я не успел ничего добавить к сказанному мною. Вернулся Улрич. Татьяна ибо отныне я именно так буду звать ее - опять вздрогнула, выпрямилась и отшатнулась от него, как ребенок, застуканный рядом с банкой с вареньем. Он заметил это, но не стал делать ей замечания. Он отодвинулся в сторону и вошел второй человек. Меня коротко представили брату Григору.
Его небесного цвета одеяние показалось мне знакомым, но в те времена, когда леди Илона управляла делами, этому субъекту не позволили бы даже чиститьгоршки на кухне. Он был молодой и энергичный, но очень грязный, с длинной нечесаной бородой и спутанными сальными волосами. Его одежда давно превратилась в лохмотья, покрытые жирными пятнами; на ногах вместо более уместной в такую холодную погоду пары сапог болтались сандалии. Это указывало на то, что он принадлежал к одной из самых фанатичных религиозных ветвей церкви Илоны. Их много развелось за последний десятилетия со дня закрытия границ, и они потеснили своих более скромных духовных братьев, играя на людских страхах. Мало кто из них обладал сильной верой, а значит - силой, в основном они верили в себя. Трудно было понять, какая из этих двух крайностей опаснее. Из уважения к памяти об Илоне я чувствовал нечто, похожее на жалость к тем, кто пустился в ту или иную религию ради совершенствования своей души.
И только из уважения к ней я приподнялся и поклонился этому священнику.
- Вам следует сидеть и отдыхать, лорд Василий, - сказал он. - Вы очень бледны.
Это я знал и без него и не собирался заострять их внимание на цвете моего лица.
- Благодарю, брат, но мне уже лучше. У меня случались подобные... припадки и раньше. Мой лекарь считает их довольно неприятными, но абсолютно неопасными для других. Кружка воды - все, в чем я нуждался, и Марина была так добра, что напоила меня.
Я кивнул ей и она поняла, что ей не следует рассказывать о том, что в действительности произошло междк нами.
- Вы должны заглянуть в госпиталь при нашей церкви, чтобы пройти обследование, - продолжал он, чтобы хоть как-то оправдать свое ненужное присутствие.
Представив набитую мухами и такую же грязную, как и он сам, больницу, я вовсе не загорелся желанием воспользоваться его приглашением. Но не успел я ответить отказом, а он уже начал беглый осмотр.