Он царапал мое лицо, мою шею, как лев.
Я всадил эту штуковину ему в бок. Выдрал ее. Ударил снова. И опять. Скорчившись от боли, он упал в слякоть, крича, как кричала она. Я пополз к нему. Проткнул его ногу палкой. Проткнул насквозь. Он завопил, и выгнулся дугой, и принялся молить о пощаде, и свпомнил всех своих богов, когда я обрушился на него ревущим смерчем из ада.
Но все кончилось слишком быстро.
Чересчур быстро для наказания за его ужасное преступление.
Его кровь тянулась красной дорожкой из одного угла сада в другой, но все это не заняло много времени. Он не страдал, как страдала она. Его мучения нельзя сравнить с моими.
Я взглянул на его искалеченный труп с невыразимым отвращением.
Мертв, конец его страданиям.
А я... передо мной маячила вечность, бесконечная вереница ночей, каждая из которых будет напоминать о невосполнимой утрате.
Прошло полвека и я приучил себя к боли и скорби. Но вот она вернулась ко мне... и все эти годы слетели с моей души, как будто они мне приснились, и рай блеснул впереди, а потом...
...я снова потерял ее.
Это было невыносимо. Охваченный отчаянием, я валялся в грязи, дав волю своему горю, не в силах остановиться.
* * *
Медленно встав на ноги, я направился к дому. Я был так потрясен, что даже
не подумал изменить форму своего тела. Я толкнул дверь и поплелся через холл к ее комнате.
Страый слуга растянулся на полу около порога. Смерть коснулась его
бледного лица, его слабое сердце еле билось. Не обращая на него внимания, я собрался с духом и подошел к ее постели.
- Нет ее, - пробормотал он.
Да.
Я смотрел на комнату, на единственную горящую свечку, на кровь, стекающую со стен на одеяло... и на пустую кровать.
На взбитых простынях остался отпечаток ее предсмертной агонии. Ее не было. Что этот безжалостный мясник сделал с ней?
Я сгреб старика в охапку.
- Где она?
Его дряблые веки приоткрылись, но взор блуждал где-то далеко.
- Бедная Марина. Бедное дитя.
- Где?
Он, похоже, не слышал и не видел меня.
- Такая красивая. Такая добрая...
- Где?
Он вздрогнул и поглядел на меня.
- Туман унес ее, - прохныкал он. - Заполнил комнату и... унес ее. Туман.
Это были его последние слова. Он вздохнул и больше не шевелился.
ГЛАВА 9.
Двенадцатое полнолуние, 720
Наступило время зимнего солнцестояния, время завершения старых дел и начала новых, время обновления и смерти.
Самая длинная ночь в году.
Без солнца, луны или звезд, не имея другой возможности мерять часы, крме
как считать удары моего сердца, я все равно чувствовал приближение полуночи. Это важный, поворотный момент в году, когда тьма наиболее могущественна, а рассвет - очень далек. Власть мрака не уравновешена светом и не уступает ему по силе, как во время летнего солнцестояния; преимущество в их борьбе однозначно на стороне теней.
По отношению к магии эта ночь имеет огромное значение для всевозможных волшебных экспериментов, но вместо того, чтобы заняться совершенствованием свего мастерства, я сидел в библиотеке и глядел на портрет Татьяны.
С тех пор, как она позировала для него, прошло три с лишним столетия, но краски на полотне сохранили свою яркость. Лак слегка потемнел, но задумка художника по-прежнему была хорошо видна. В ее лице светилась невинность и живой ум, но сама она была на удивление далека. Где бы вы ни стояли, она всегда смотрела мимо вас на сто-то другое. Ее красота, видимо, очаровала и художника тоже, и он влюбился в нее, так как многие со временем пришли к выводу, что он создал настоящий шедевр. Конечно, что бы он ни рисовал потом, ничто не могло сравниться с этой его работой... хотя, по правде говоря, ему уже не суждено было превзойти самого себя, потому что вскоре он, как и другие, погиб от яда Лео в ту давнюю, летнюю ночь.
Многое случилось за это время, но мало что изменилось. Крестьяне все так же разводили птицу на фермах и пасли свои стада. Они боялись меня, но подчинялись моим приказам. Если кто и нарушал закон, второго шанса повторить преступление у него уже не было. Жизнь не баловала их, но они знали, что кое-где людям приходилось и похуже.
Ибо Баровия перестала быть изолированной от остального мира страной.
По прошествии нескольких веков туман на границе отодвинулся в сторону, открыв другие земли. Господа вроде меня правили ими, сидя в своих владениях, как в ловушке. Это, однако, не мешало им воевать между собой, но эти сражения никогда не приводили к каким-то значительным перестановкам. Например, Влад Драков, правитель Фалковнии, старался подчинить себе Даркон (как и другие народы) с настойчивостью зануды на протяжении последних трех десятилетий. Мои шпионы недавно сообщили, что он, очевидно, опять собирает под свои знамена солдат для очередной атаки. Через шесть месяцев он снова приготовился выступить в похож, радуясь, что посылает людей на верную смерть, или, что еще хуже, намереваясь потешить свою уязвленную прошлыми поражениями гордость. В те дни, когда воевал и я, такого командира казнили бы только по причине его вопиющего скудоумия.
Не то чтобы я не пытался. Его безответственные поступки сделали его довольно непопулсярным, и я, в обмен на оказанные мне другими правителями услуги, не раз посылал к нему своих слуг. Они вплотную подбирались к нему, но он выживал и соотношение сил оставалось прежним. За исключением этого, тем же методом - услуга за услугу - я пользовался и для достижения своих собственных целей. Единственной причиной для проведения такой политики было то, что без постоянной угрозы с его стороны наш общий сосед, Айван Дилисния
- после смерти Рейнхольда в развитии этой семейной линии наступил упадок обратил бы все свое внимание на Баровию. Мои шпионы пустили в ход яд, специальность Айвана, и это возбудило подозрения во многих умах, заставив этих двоих сцепиться между собой и грызть друг друга уже в течение очень долгого времени. Возможно, я и мог бы снабдить своих слуг более действенным порошком или смесью для Дракова... но по-настоящему я не был заинтересован в своей победе в этой схватке.
Так же я вел себя и с другими правителями других стран, окруженных туманом. Я посылал к ним своих шпионов, они от меня не отставали. Мы не могли сразиться в честной битве и все больше действовали хитростью, расставляя друг для друга политические ловушки. Несмотря на то, что я всегда предпочитал открытое выяснение отношений, я теперь тоже включился в эту игру, в этот как бы уменьшенный, если не сказать даже цнизительный для меня, вариант одного большого состязания.