— Каковы шансы, что моя жена хотя бы очнется?
Наливая в пластиковый стаканчик воду из-под кулера, Кейсиди воспользовалась паузой, обдумывая ответ. К сожалению, даже когда вода дошла до краев, она не нашла смягчающих положение слов.
— Не знаю, наверное, малы.
Она протянула стакан Клиффорду, расплескав часть содержимого, но никого это не обеспокоило. Мужчина сделал пару глотков и отставил стаканчик на журнальный столик. И продолжил сидеть, смотря перед собой, так что Кейсиди решила присесть рядом.
Теперь они вдвоем бесцельно смотрели на противоположную стену — серую, безжизненную.
— Что с вами произошло?
— Когда именно?
— Когда я вас нашел в коридоре. У вас текла кровь, но… она была черной.
— Отравление, ничего опасного.
— Отравление? — Определенно не поверил Клиффорд, скосив на девушку снисходительный взгляд. Он понимал, что она лжет, прекрасно понимал. — Значит, отравление. И как себя чувствуете?
— Как и всегда бывает при отравлении — паршиво. Даже в университете не переносила нормально пьянки и гулянки.
— Были прилежной студенткой? — Ухмыльнулся мужчина.
— Нет, обычной. Просто пить не умела. Брату… приходилось следить за мной. Помогать. Он был моей единственной опорой.
— А родители?
— Ну, они жили на другом конце страны. А после… после того проис… ох, после похорон Элайджи мы прекратили общаться.
— Почему?
Каждый новый вопрос словно кол, вбиваемый в сердце, и Кейсиди не хотела отвечать, но что-то вытягивало из нее слова, которые застревали в горле, царапали невидимыми осколками.
— Слышали же про синдром последнего выжившего?
— Вы винили себя в смерти брата?
— Нет. Они винили. — С большей, чем полагало, злостью бросила Кейсиди. Сжав кулаки, она попыталась успокоиться, но удар по больному месту всколыхнул в ней неприятные переживания. — Непроизвольно, конечно, но я видела это в их глазах. Будто они пытались сказать «мы тебя любим, Кейси, но Элайджу мы любили сильнее». В отличие от меня он был умнее, сильнее, популярнее, успешнее, начал строить карьеру и даже встречался с девушкой, которой хотел сделать предложение. Все пошло через жопу после его смерти. Особенно моя жизнь.
— Не судите себя строго, вы, в конце концов, работаете на президента… — несколько мечтательно вздохнул Клиффорд, откинувшись на спинку дивана.
— Я не сужу себя, а злюсь. Злюсь в итоге на то, что заняла эту должность не из-за своих достижений или вклада в науку, а потому что оказалась любопытным феноменом, объектом исследований. Злость, похоже, единственное, что у меня осталось.
Ей долгое время приходилось убеждать себя, что работа в Bridges станет для нее спасением. Ведь на нее обратили внимание, осознали масштаб проблемы, а, значит, Элайджу уже не станут воспринимать простой жертва теракта, его смерть не будет напрасной. Кейсиди настолько любила своего брата, что желала ему великой славы, чтобы каждый, слыша его имя, восхищался, ведь он был действительно умным и талантливым. Но в итоге его имя затерялось между строк сотен документов, скрылось за опасными цифрами, да и ее тоже. Они оба стали набором символов, которые фигурировали в рамках проекта 0-32, и то не до конца понятно, действительно ли это их обитель.
Потерянные души.
Застряли меж двух миров.
Между строк.
Они лишь имя на бумаге, образы во снах.
— Может, вам принести еще воды, а то…
Но Клиффорду явно не требовалось промочить горло: склонил голову на спинку дивана, и даже неудобная поза не остановила его ото сна. Должно быть, до болезни жены он был совершенно другим человеком, не таким злым и подозрительным, а до войны и подавно. Дрема забрала его заботы, лицо не выражало напряжения, а выглядело приятным.
Поднявшись с места, Кейсиди отыскала в шкафу плед — плед, конечно, громко сказано, — и накрыла мужчину, почувствовав неожиданный прилив умиротворения и проснувшуюся заботу. Ей было жаль Клиффорда, впервые за все время их знакомства, ей будто впервые удалось заглянуть за стену и увидеть его истерзанную душу.
Приглушив свет, Кейсиди хотела выйти, но, недолго думая, опустилась в соседнее кресло. Закинув ноги на подлокотник, она свернулась клубочком и закрыла глаза. Ей не хотелось возвращаться в свою комнату, быть одной. Может, присутствие Клиффорда хотя бы убедит ее не бояться засыпать. Но ни он, ни кто бы то еще не сможет защитить ее, ведь во снах мужчина наверняка уходил к радостным моментам из прошлого, к своей семье.
А она, так или иначе, возвращалась на Берег.