— Да?
— Да, да!
Полусмеясь, полувсхлипывая, Беатрис обвила его шею руками. Как будто и не было жуткой сцены в кабинете, тягучего кошмара последних недель. Их уста исступленно слились, и это продолжалось, пока не перехватило дыхание. Они целовались снова и снова, не в состоянии насытиться.
— Ральф, милый, прости меня… с самого начала… я вела себя неправильно.
— Нет, это я отравлял тебе жизнь.
Ральф нежно отвел волосы с ее щеки. Они не отрываясь смотрели друг на друга.
— Мне нужно было спокойно выслушать тебя, — продолжил он свое покаяние. — Нужно было доверять тебе. Но этот звонок… Абигайль дала мне страшный урок. Я перестал верить женщинам и, когда твой обман открылся, решил, что с меня хватит. Потребовалось доказательство от обратного. Не дай бог перенести кому-нибудь такую пытку.
— Все позади, — заверила Беатрис, — мы сами себя наказали. И хватит об этом.
Чуть не врезавшись в них, носильщик сердито прикрикнул, они со смехом извинились.
— Думаю, нам лучше уйти отсюда. — Ральф только сейчас заметил, что они привлекают внимание вокзальной публики. Он неохотно отпустил Беатрис, подхватил ее чемодан, и, взявшись за руки, они пошли к машине.
Беатрис по-детски обрадовалась, увидев на стоянке знаменитый джип.
— В случае новой поломки у меня будет возможность показать тебе, как я изменилась и преуспела в том, чтобы крепко держать фонарь и довольствоваться имбирным печеньем.
— Я не хочу, чтобы ты менялась, — сказал Ральф, прижимая ее к себе. — Я хочу, чтобы ты оставалась прежней — забавной, милой, невероятно упрямой, — поддразнил он, — и… такой желанной.
Вопреки правилам хорошего тона, они вновь уступили пьянящему соблазну. Чемодан «гувернантки» с грохотом упал на асфальт.
— Девочка… — Ральф глубоко, облегченно вздохнул. — До последнего момента мне не верилось, что удастся найти тебя.
— Так это ты разыскал меня, не Сара?
— Да. Мне пришлось долго убеждать и развеивать подозрения, прежде чем в агентстве согласились дать телефон Терезы.
— Ты разговаривал с Терезой? — Беатрис резко выпрямилась. — Она мне ничего не говорила.
— Я просил ее об этом, — признался Ральф. — Боялся, что ты можешь не приехать, встанешь в позу. Ну и Сара, конечно, не отказалась помочь.
— Значит, присмотр за детьми всего лишь предлог? И они совсем не собираются пожениться?
— Еще как собираются! — заверил он. — Они только не собираются уезжать на следующей неделе. Как я ни люблю детей, мне бы хотелось, чтобы ты принадлежала только мне.
Беатрис удовлетворенно улыбнулась и прижалась головой к его плечу.
— Надеюсь, теперь ты будешь относиться к Чаку лучше.
— С тех пор как у меня пропало желание свернуть ему шею всякий раз, когда он смотрит на тебя, я вынужден был признать, что наш доктор чрезвычайно мил, — улыбнулся Ральф. — Он идеально подходит Саре.
— Софи, должно быть, очень взволнована. Она всегда считала, что Чак замечательный.
— Софи просто счастлива, — согласился он, — и мальчики тоже, но Сара… сестрица расцвела как в сказке.
— Она не может быть так счастлива, как я, — надула губки Беатрис, и Ральф снова поцеловал ее, затем открыл дверцу.
— Садись, искательница приключений. Поедем домой.
Беатрис наблюдала, как Ральф зажигает на елке свечи. Неужели они женаты почти год? И все так же влюблены друг в друга! Нет, не правда… еще сильнее.
— Чему ты улыбаешься? — спросил Ральф, неожиданно обернувшись и перехватив сияющий взгляд жены. Он спрыгнул на пол и стремительно обнял свое сокровище.
— Я просто думала, как много изменилось с прошлого года.
— Это был спокойный год, правда?
Теперь, когда у него была Беатрис, Ральф оставил свои путешествия, хотя все еще консультировал участников различных экспедиций. Вместе с женой он был поглощен благоустройством имения. Окрестные жители не сомневались, что Кроуфорд со временем превратится в идеально ухоженное поместье.
Сара и Чак поженились. Теперь они обосновались в Эдинбурге, но по-прежнему любили гостить вместе с детьми в родовом гнезде Маккензи. Семейство Ричардсонов должно было заявиться завтра в полном составе. Дети еще неделю назад по телефону согласовали с Беатрис поистине необъятную карнавальную программу рождественских развлечений.
— Помнишь, как мы сидели здесь в прошлом году, раскладывая для них подарки?
— Все, что я помню, это желание поцеловать тебя.
— Было весело, правда? Рождество такое тихое без детей…
Ральф, напевая мелодию старинной шотландской песенки, закружил ее в импровизированном танце.