Я мысленно вернулся в тот вечер, это было 31 декабря, мы вчетвером сидели и встречали новый 1958 год. Я был на заводе ещё мало, но уже успел отличиться в соревнованиях в футболе, и, особенно, в волейболе. Играл я хорошо и поэтому меня быстро узнавали, а при встречах старались пожать руку. Как же, каждый хочет прикоснуться к звёздной руке, хоть и местного уровня. Так вот, сидим за столом, спокойно выпиваем и кушаем. Из выпивки у нас было бутылка Сливянки и шампанского бутылка, так что на четверых хватит. Вечер был в самом разгаре, вдруг открывается дверь и входит какой-то парень и зовёт Володю в коридор. Володя ушёл, а мы сидим и рассуждаем, идти сегодня в госпиталь к девчатам или не идти. Потом решили что уже поздно, поэтому не пойдём, отложили на завтра. Только взяли стаканы, чтобы выпить, вдруг с треском открывается дверь, в неё влетает Володя, с зажатым руками лицом, через пальцы которых струится кровь, и буквально валится на свою койку. Я схватил полотенце и быстро под кран, что бы намочить его и вытереть Володе кровь, а Решетько говорю: «Витя, намочи ещё одно полотенце и дай мне его. Общими усилиями мы привели пострадавшего, в кое-какой порядок, осмотрел его повреждения и я остался доволен, что повреждения были не велики, разбит нос, но не сломан, и верхняя губа с внутренней стороны тоже была разбита. «Ладно, — говорю, — Володя, ничего страшного, а теперь расскажи, что же произошло?» Из его рассказа стало понятно, что у него с его земляками произошёл конфликт, а причиной стало то, что он живет в комнате с русскими, пьёт с ними водку, хотя мы водку никогда не пили, если выпивали, то только вино и то немного. Володя дальше рассказывает: «Они, мол, говорят, учишься у них плохим привычкам, а главное, ходишь с русскими парнями в госпиталь, к русским женщинам. По их понятию, молдаванину так вести себя не пристало, он должен жить среди своей национальности и только с ними общаться». Володя замолчал, сидит, повесил голову. «Выходит здесь назрел национальный вопрос», — подумал я. «А что дальше было, — спрашиваю я его, — кто тебе лицо разбил?» — «А дальше я говорить не буду, так как они о тебе говорили плохо» — «А что именно? Говори же, Володя, что ты как кисейная барышня раскис, какие-то нерусские нас с тобой, русских, терзают, а ты молчишь» — «Они мне сказали, а с Семёном, чтобы мы тебя больше не видели, он на тебя плохо влияет, да и вообще ведёт себя заносчиво, как будто он здесь самый главный. Он думает, если он спортсмен, то значит ему всё позволено. Ну, а потом ещё о столовой сказали, в смысле, что все стоят у окошка за едой, а ему повариха Зоя на подносе еду на стол подает. Лично им это не нравится, так они сказали. Ну, дальше я их слушать не стал, послал их подальше, повернулся, чтобы уйти в свою комнату, в этот момент один из них меня и ударил» — «Ладно, — говорю, — пойдём, там разберёмся». Тут Володя схватил мне за руку и говорит: «Сеня, ни ходи туда, там их пятеро мужиков, мы с тобой с ними не справимся» — «Подожди, Володя, а почему пятеро, их же там четверо живёт?» — «Так у них постоянно тусуется татарин, они же мусульмане вот вместе и держатся. Этот татарин собирался жениться на Дине, а ты ему помешал, потому что стал с ней встречаться и это его до сих пор злит. Вот он молдаван против тебя и настраивал, никак за Дину тебя простить не может» — «А что, Володя, молдаване тоже мусульмане?» — «Да некоторые мусульмане, в частности, те, которые живут в той комнате, мусульмане» — «Ладно, — говорю, — на месте разберёмся».