Интересный факт получился, когда я вечером шёл через польский полигон, то думал, интересно, какой же вес у моей дочери, я хочу, чтобы было килограмма три, потом немного подумал и говорю сам себе: «Ну ты, отец, и махнул, три килограмма, у тебя же не сын родился, хорошо, если бы она весила 2 кг 900 гр, думаю, этого хватит». И надо же, когда я с Зоей встретился и спросил её, сколько весит дочка, то она назвала именно такие цифры, как я и предполагал. Интересно получилось, когда дочку привезли домой. Вечером надо было её купать. Жена нагрела воды, налила в тазик и стоит в нерешительности. Я ей говорю: «Ты чего же не купаешь ребёнка?» Она смотрит на меня растерянно и говорит: «Сеня, а я её боюсь брать в руки, она такая маленькая, хрупкая, боюсь, у меня в руках развалится» — «Да чего же здесь бояться?» — сказал я ей. Взял ребёнка, посадил её на ладонь, а рука от кисти до локтя была для неё как бы спинкой, и получилось, что моя дочь сидит на руке как в кресле. Затем опустил руку вместе с ребёнком в воду и покупал её. «Вот и всё, — сказал я Зое, — давай пелёнки и бери её у меня». Жена берёт ребёнка на руки, а сама с любовью и восхищением смотрит на меня и говорит: «Сеня, ты у меня такой смелый, те дела, которые ты делаешь, я бы никогда, и ни за что так не сделала». Я не знаю, что она имела в виду, но мне было приятно, что жена мною восхищается. Тогда мы были молоды, понимали друг друга, и в нашей жизни было всё хорошо. Время идёт, надо было дочке давать имя, а до родов мы с ней сразу договорились, что если родится сын, то имя буду давать я, а если дочь, то жена. И вот она решила дочку назвать Аллой, в честь какой-то артистки. Я тогда с ней согласился, но если бы это было позже, когда я уже повзрослел, то я этого не сделал бы. Ведь у наших бабушек были хорошие имена, что Пелагея, моя мама, что Варя, Зоина мама, ведь можно было назвать дочь по имени одной из бабушек, и это было бы в семейном духе. Но что теперь говорить, что сделано, того не вернёшь.
Как-то я прихожу домой с тренировки, этак часа в 23 уже ночи, и слышу от жены такие слова: «Сеня, а у нас закончилось детское питание для Аллы, осталось только на один раз, а ночью и утром кормить нечем». У меня сразу промелькнуло в голове: «Уже поздно, автобусы не ходят, придётся мимо старого польского кладбища бежать, — затем подумал, — а что, если надо, то значит побегу, хоть и страшно, но раз надо, значить надо». Взял деньги, свою спортивную сумку и бегом на дорогу. До кольца седьмого трамвая бежать надо километра три, но главное не это, главное, что надо бежать мимо старого заброшенного кладбища, а ребята мне говорили, что как-то они шли ночью пешком мимо этого кладбища и над забором видели какие-то белые фигуры, наверное, мёртвые ночью гуляют. Я, тогда был ещё молодой, и в такие побасёнки верил, да и ещё хуторские побасёнки из головы не выветрились, так что быть украденным приведением опасность была. Но что такое опасность, вот ребёнок голодным будет, это опасность для здоровья ребёнка и я, когда добежал до кирпичного забора кладбища, то добавил в скорости бега, надеясь, что на такой скорости мертвые меня не успеют схватить.
Прибежал на трамвайное кольцо, а трамвай только начал двигаться по маршруту, я на ходу вскочил в него, доехал до центра, в аптеку на центральной площади, где я уже брал детское питание. Но в этой аптеке его не оказалось, я у продавца спрашиваю: «Где можно купить, детское питание?» Она мне сказала: «Там» и показала рукой, куда надо идти. Я побежал через всю площадь к другой аптеке, а это, наверное, метров двести. Площадь была хорошо освещена и поэтому всё было видно, а вот когда я повернул на улицу, то там была кромешная тьма, и только в одном месте горел огонёк, я подумал, что там и есть аптека и побежал туда. Прибегаю и действительно это аптека, но и здесь нет того что я ищу, спрашиваю у аптекарши: «А где можно найти детское питание?» Она высунула голову из окошка и рукой показывает, куда мне идти, и говорит: «По этой же улице дом тшидесять, там вывеска с огнями и вы её легко найдёте». Побежал дальше по указанному адресу.