В это время вернулся Андрей с Дусей и с ними младшая сестра Дуси, Тася. Они тоже прониклись известием и начали обсуждать происшествие. Через несколько минут пришёл Борис Глотов, друг Андрея, он тоже заинтересовался этим загадочным событием. Послушал, затем посмотрел на наши испуганные лица и говорит: «Знаете что, я думаю это червяк, вот у вас здесь прибита доска, он, наверное, туда забрался и грызёт дерево». Взрослые на него посмотрели с сомнением и недоверием. Он увидел это и говорит: «А что вы на меня смотрите с таким недоверием, у нас в хате был такой случай. Сижу я у окна и читаю книгу, вдруг слышу вот такой же стук, как будто часы идут. Я начал прислушиваться, где же эти «часы» запрятаны, и нашёл — в оконной раме.
Я взял кухонный нож, расковырял раму, смотрю, а там червяк сидит, думаю, так вот кто тут стучит как часы. Вот давайте расковыряем эту стенку и найдём там червяка». Ага, сказал Андрей, расковыряем и сделаем дырку в сарай, а в нём не тепло, и весь холод из сарая пойдёт вот сюда, в хатыну. Нет, пусть уж будет, так как есть, я думаю, оно постучит и перестанет.
Все, внешне как будто успокоились и начали расходиться, Борис с Тасей ушли по своим домам, Андрей с Дусей в большую комнату, на ночлег (они тогда ещё жили у нас), а мама легла тут же в хатыне рядом с нами. Я же улёгся рядом с «часами». Когда в хате стало тихо, стук «часов» стал слышен ещё громче, к нему даже прислушиваться не надо было. В хатыне постепенно дети и взрослые начали засыпать, только я не спал и мама, наверное, тоже не спала, потому что я слышал её вздохи. Я лежал с открытыми глазами и всё думал о червяке Бориса. Мне показалось, что его версия не правдоподобна, ну не может червяк так стучать. Ну что я червяков не видел, да я их брал в руки и разрывал пополам, чтобы посмотреть, что там внутри. Правда, червяк был земляной, и внутри у него была одна земля, ничего интересного. А какая разница, земляной он или нет, червяк он и есть червяк, что, если червяк сидит в дереве, значит у него есть молоточек, которым он стучит? Нет, такого не может быть, о червяках мне всё известно, нет, не червяк, это точно, решил я для себя.
Я начал уже засыпать, и вдруг, в стуке «часов» произошло изменение, они стали стучать чаще, затем еще быстрее и ещё быстрее, а затем… остановились. Слышу, мама шёпотом говорит: «Сень, что они остановились?» Я по ногам спящих детей, перебрался к маме, лёг с ней рядом и стал рассказывать, как часы стучали, а затем остановились. «Та я слышала, — сказала мама, затем помолчала, и продолжила, — Ох, не к добру это, сынок, чует мое сердце быть беде». Обняла меня за голову и заплакала. Я почувствовал, как её горячие слёзы покатились сначала по моему лбу, затем и по моим щекам. Мама до утра так и не уснула, я тоже не спал и слышал, как мама вздыхала, ворочалась, а затем с трудом встала и пошла доить корову.
Как вы уже знаете, маму сердце не обмануло, помните, птичку на окне, а затем похоронка, вот так бывает. Я, почему об этом событии так подробно пишу, да потому что оно взбудоражило всю нашу семью, мы потом ещё неделю от него отойти не могли. Ведь давно все знают, что ни что так не пугает, как неизвестность. Так и с нами случилось. Уже сейчас с высоты своих лет я подумал, может в то время когда мы в хатыне слушал мнимый бой часов, в этот момент там, на фронте наш Алёша был ещё жив, и сердце его ещё билось. И, возможно, какие-то высшие силы нам, его родным, передали стук Алёшиного сердца в последние минуты его жизни. Ведь это ещё не факт, что наш брат умер мгновенно, как пишут в письме его командиры. Возможно он в той воронке, в которой его нашли мёртвым, лежал час и два, а может и больше. Ведь мы с вами не знаем, сколько длился тот злосчастный бой. Может десять минут, а может и час, а то и более. А во время боя никто не поползёт искать раненых, рискуя своей жизнью. Даже санитары выжидают прекращения артналёта, иначе они и раненому не помогут и сами погибнут. Так что, я думаю, что Алёша какое-то время после ранения был ещё жив и нам, его родным, высшие силы об этом сообщили. Ну а то, что пишут Алёшины командиры с фронта, что он погиб мгновенно, так они всегда так пишут, чтобы поберечь здоровье родных и близких людей погибшего бойца.
Вот такие у меня выводы поэтому тяжелейшему для нашей семьи событию. А теперь давайте я вам расскажу то, что я знаю об Алёше, моём братике. Из-за моих малых лет, в то время, я его помню плохо, только некоторые моменты из его жизни. Помню, как после того, как нас захватили немцы, как бы заочно, они нас вроде захватили, но мы их не видели. Колхозы самоликвидировались, и тех животных, которых не угнали в тыл, стали разбирать по домам. Алексей привел домой трёх лошадей и поставил их в сарай, чтобы никто не увидел. Корову же он вывел во двор и поставил в баз. А была уже осень и ночи были холодные. Я видел этих лошадей в нашем сарае, Алёша их буквально втиснул в сарай. Сарай был небольшой, он годился для одной коровы, ну и телка туда можно поставить, но чтобы трёх лошадей, каждая из которых, гораздо больше коровы, это надо уметь, так их туда затолкать. В тот момент мамы дома не было, и она все эти его художества не видела, а когда она пришла, в хате начался там-тарарам. Слышу, она кричит на Алешу: «Алёшка, ну шош ты на робыв, корову, значит, во двор на холод, а коней в сарай». Затем она немного успокоилась и говорит ему: «Сынок, а чем ты их кормить собираешься, на трёх лошадей и на корову сена надо много, а у нас и на одну корову на зиму не хватит, так что бери своих хвостатых и отведи их на конюшню, там им и место, а корову я заведу в сарай.