(пауза 7 секунд)
Т: Двигайся вперед. Снова используй Клинекс.
(пауза 12 секунд)
А: Тогда отец сказал: "Мы что-то натворили, Луиза. Он больше не ребенок. И не надо думать, что он в какой-нибудь вечер не слышал твоего очередного разговора с Мартой по телефону.". Я не слышал ответа. И когда я услышал, как отец сказал: "Не важно, что Грей - Томпсон говорит - время что-то делать с Адамом.". И я тут же поспешил в гостинную...
(пауза 8 секунд)
Т: Все теперь ясно?
А: Да.
Т: Ты хочешь немного отдохнуть или желаешь продолжить об этом дальше?
А: Надо продолжить.
TAPE CHANGE:
END OZK011
START:
TAPE OZK012 1019 date deleted T-A
А: Что следовало дальше? Я был внизу в комноте отдыха, сидел, оставил дверь открытой. Я знал, что отец рано или поздно будет меня искать. Я слышал, как звонил телефон, но не спешил поднимать трубку, хотя он звонил именно в этой комноте. Я сидел, словно в трансе. Я знал, что это звонила Эмми. Но для меня в тот момент это было неважно. Я ждал отца, когда он спустится вниз, и не знал, когда это произойдет...
Он не спешил включать свет. Ведь слабое проникание света из подвала должно было спровоцировать игру в пинг-понг. Шарик напоминал в темноте миниатюрную луну. Адам не знал, как долго он просидел там, пока не услышал голос отца.
- Адам?
Отец звал его с верхнего этажа.
- Адам, ты внизу?
Адам не отвечал. Отец, должно быть, чувствовал его присутствие, однако, потому что он начал спускаться по ступенькам, перекрывая собой часть света, поступающего сверху и не давая шансов удрать ему прочь из подвала. Отец приближался к двери панелированной комноты и смотрел на него:
- Что ты делаешь здесь внизу? - спросил он. - Эмми звонила тебе, и я сказал, что ты вышел и по дороге к ней.
Он поднял взгляд на отца. У него замечательный отец, с волнующим открытым взглядом на лице. Если что-либо происходило, он отвечал ему честно и сполна. Но Адам молчал. Он не решался говорить, боясь слов, что могли вылезть из него. Он не хотел задавать тот вопрос и не хотел слышать на него ответ. Но в то же время он хотел знать все. Он устал от претензий на то, что ничего не происходило, от того, что второе свидетельство о рождении словно не существовало, и от того, что он как бы и не слышал того разговора по телефону. Он устал носить в душе всю эту ношу.
- Ты в порядке, Адам? - спросил отец, собрав на лбу морщины. Отец сел напротив него на кушетку.
Адам смотрел на шарик для пинг-понга. Он уже не был полной луной - он был просто шариком.
- Что-нибудь произошло? - спросил отец, легким и веселым голосом, таким же голосом он общался с матерью, когда ей было нелегко.
Адам закрыл глаза. И без всякой подготовки, не задержав воздух он сказал:
- Что все это, Па? Кто такой мр.Грей или мр.Томпсон? Кто эта женщина кто эта Марта, та, которой Мем звонит каждую неделю? Что за этим следует, Па?
Он знал, что задавая эти вопросы он испытывал себя, выкладывая то, что он шпионил и подслушивал. И он также глубоко и печально осознавал, что эти ответы могут в корне изменить его жизнь, поменять ее ход и ход их жизни то, что он не мог осознать раньше. Наверное, поэтому он не спешил задавать эти вопросы в самом начале, и наверное поэтому он не хотел думать о переменах. Но вопросы уже были заданы. И он открыл глаза и смотрел прямо в глаза отцу.
- Иесус, - воскликнул отец, и Адам уже не знал, когда отец бранился, а когда молился. - Иесус, - воскликнул он снова, думая долго и напряженно: в знаке и печали - в глубокой печали.
Отец взял его за плечи, деликатно, заботливо - скорее даже по-дружески.
- Как много ты знаешь, Адам?
- Не знаю, Па. Не очень много. - его голос звучал нелепо, отдаваясь эхом в комноте.
- Конечно. Я пришел сюда безо всякого гнева на тебя, задающего эти вопросы. Ты что-то подозреваешь? Я вижу ты смотришь на меня, на нас - на мать и на меня, изучешь нас. Ведь ты недавно прятался где-то недалеко от дома. Слушая. Вынашивая. Сперва мы думали, что это была Эмми, ведь ты бредишь ею. Я пытался убедиться в этом. И я всегда ужасался дня, когда ты вдруг задашь эти вопросы. - он снова задумался. - И этот день настал.
- Ты пришел рассказать мне, Па, обо всем этом? - спросил Адам. - Я хочу знать.
- Конечно же, ты должен это знать. Это твое право. Теперь ты уже не ребенок. Я думал, что это произойдет намного позже. Еще не было подходящего момента...
Т: И он тебе рассказал?
А: Да. Да, он рассказал мне.
Т: И что он тебе рассказал?
А: Что меня зовут Пол Делмонт, а не Адам Фермер.
(пауза 15 секунд)
Т: Будешь продолжать?
А: Да. Я в полном порядке.
Т: Тогда - что еще отец тебе рассказал?
А: Все...
--------------------------------------
Т: Все?
А: Пожалуй, почти все. В ту ночь моим первым воспоминанием был автобус. Я был прав говоря о том, что отец был печален. Мы убегали прочь, переезжая на новое место жительства. И в тот день, что с собакой. Мы скрывались в посадке деревьев, потому что отец заметил одного из них.
Т: Кого из них?
А: Я сейчас не очень уверен, но думаю, что знал его - возможно, это вернется ко мне. Но в тот день в подвале отец рассказал мне, кто я, кто он, кто мы все. Внезапно я узнал многое из того, что, очевидно, я не знал раньше. Все изменилось в один день, в том подвале, за несколько часов...
Настоящее имя его отца было Энтони Делмонт. Он был репортером в маленьком городке в окрестностях Нью-Йорка. Тот городок назывался Блаунт, населением около 30 000 человек. Он был знаменит возвышающимися над ним высокими холмами, с прожилками гранита. Те холмы разрабатывали несколько итальянцев, пересекших Атлантику сто лет тому назад, специализирующихся в обработке мрамора и гранита - среди них был прадед Адама. Карьеры разрабатывались дальше. Итальянцы остались и ассимилировали в этом городке и в этом штате. Это были светлокожие, светловолосые люди из северной Италии. Они занимали террасы склонов на этих холмах. Дедушка Адама первым в своем поколении получил образование, он закончил юридическую школу и делал свою скромную карьеру управляющим в юридическом офисе в центре Блаунта. Отец Адама не стал заниматься законами. Он учился словесности в Колумбийском университете в Нью-Йорк-Сити и стажировался в Миссурийской Высшей школе получая профессию журналиста. Со степенями и дипломами в портфеле, он вернулся в Блаунт и начал работать репортером в "Блаунт Телеграф". Он быстро продвинулся и стал штатным репортером, ведущим политическое обозрение. Ему нравилось работать в газете. Он интриговал с сильными мира сего, конечно же, не в буквальном смысле, наполняющим книги в библиотеках, но прямо и острословно, что повлекло за собой появление новых интересных и острых статей. Эти слова пришлись очень даже к месту. Актив газеты посчитал опасным и рискованным публиковать его материалы. Зато Раско Кемпбел, хозяин и редактор газеты "Телеграфер", поддержал отца Адама в его намерениях держаться подальше от поверхностных аспектов, искать важное под поверхностью, выкорчевывая наружу все, что могло быть скрыто и было недосягаемо для любопытного читателя. Ассоциация журналистов, собирающаяся ежегодно, присудила ему звание "Репортера года" за серию публикаций о запутанных делах коррупции в Блаунте - должностные лица в Городском Совете были замешаны в даче взяток при закупке снегоочистителей и грузовиков. Раско Кемпбел был доволен. Порой он позволял себе транжирить премии, присужденные его репортерам, и делал это быстро - за несколько дней. Однажды хозяина снова заела гордость - как много газет такого же масштаба, как и его газета, принимают специальные статьи от своих людей, сидящих во власти штата?