Я нырнула в кажущиеся на первый взгляд непроходимые дебри и уверено потопала по чуть приметной тропинке в сопровождении сонма голодных комаров и мошек. Какой-то особо злобный комар впился мне в плечо, которое ныло не переставая. Машинально я прихлопнула кровососа и чуть не взвыла от боли. В голову ударила кровь, застилая все красной пеленой, а уши взорвал тревожный рокот барабанной дроби. «Я тайига… я тайига… я тайига» – шептали губы, а ноги сами перешли сначала на быстрый шаг, а потом и на отчаянный бег.
Я неслась через колючие дебри все быстрее и быстрее. Почему? Потому, что это очень важно! Куда? К озеру, разумеется!
Когда земля под ногами неожиданно оборвалась, в моей душе молнией полыхнуло запоздалое удивление самой себе…
Покряхтывая и почесывая отбитые бока, я поднялась. На дне оврага царили сумрак и покой. Не переставая поражаться такому внезапному приступу дури, стянула перепачканный во влажной глине балахон и осмотрела плечо. Ощущения не обманули: там действительно набухла и кровоточила татуировка крылатого зверя.
Разумеется, я слышала о стигматах. Так Святая Троица отмечала тех, кто привлек ее внимание. Что касается меня – вряд ли оно благосклонное. Я ведь женщина, а значит, изначально сосуд греховный. И в будущем, если повезет – я вновь перерожусь в женщину. Хотя, скорее всего, все же в кошку. Матушка Тетра говорила, что именно в этих милых пушистых зверьков Контролер вселяет души невинных дев благородных кровей, при жизни огорчавших воспитательниц своим своеволием и недисциплинированностью. А матушка Тетра – мудрейшая женщина, и у меня нет повода ей не верить.
– Я тайига, я тайига, – произнесла вслух ставшие навязчивыми слова, и невесело усмехнулась. – Возможно, Контролер считает, что я даже кошки не достойна, и этими знаками намекает мне о моем будущем воплощении.
Вспомнив кошмарное существо в клетке, содрогнулась, а потом решительно двинулась в сторону озерка. Все! Хватит на сегодня грустных мыслей. Привычно вскарабкалась на нависшую над водой бугристую ветвь ивы и сиганула солдатиком вниз.
Эта была плохая идея. Как только вода коснулась татуировки, тело вновь взорвалось болью. Но теперь такой пронзительной, что я закричала. И потоки воды ринулись в легкие.
Что сказать о своих ощущениях? Боль быстро исчезла, зато тело наполнилось свинцовой тяжестью. Последние отведенные мне жизнью минуты я глядела на рой серебристых пузырьков. Они устремлялись к свету, в то время как я все сильнее погружалась во тьму. Мне тоже хотелось за ними следом, но холод сковал мои члены. Пузырьков становилось все меньше, и вот, наконец, последний отделился от моих губ. В отличие от остальных он не покинул меня, а начал расти. Когда же превратился в огромный мыльный пузырь, то лопнул. Радужное сияние на миг ослепило, а потом я увидела себя со стороны: с развевающимися темными волосами, широко распахнутыми глазами и руками, сложенными на груди.
Мое тело подхватило течение и поволокло к покрытой льдом расщелине, чтобы вместе рухнуть в подземную пещеру. Вода, распавшись на мелкие ручейки, разбежалась в разные стороны, а то, чем я недавно являлась, осталось лежать на льду.
В скорби зависла иад собой.
Ярко-зеленые глаза обрамляли густые ресницы, такие длинные, что доставали до крутых дуг бровей. На этом, собственно, и все. Природа красотой меня не баловала. Нос был коротковат и без благородной эльфийской крючковатости. Рот тоже подкачал. Его детская припухлость часто становилось объектом шуток Мионы, гордившейся своими тонкими губами. А вот родинкой над левым уголком рта залюбовалась – она досталась мне от мамы. И пусть Благочинная Пира называла ее меткой Дьявола. Она мне все равно нравилась. И так грустно, что это милое несовершенство никогда больше не станет моим!
Я бы завыла, если могла.
Но окончательно убедил меня в необратимости того, что произошло со мной, знак Святого Иеремии. Мне нанесли его в день моего поступления в Институт. Теперь он таял на глазах, делая лоб неприлично белым.
«Нет! – воспротивилось все во мне. – Это не правильно! Я хочу вернуться!»
Попытка нырнуть в собственное тело вызвала обратный эффект. Невидимая сила отбросила меня к стене, оттуда я лихо закрученным мячом влетела в гигантскую сосульку, помчалась к следующей, срикошетила, новый удар… Я неслась по утыканному сосульками коридору все быстрее и быстрее. Они не только свисали сверху, но и росли из земли. Хотя я могла и ошибаться – меня здорово вертело, пока я во что-то не врезалась. Теперь уже окончательно и бесповоротно.