— Я предлагаю вам всем оставить меня в покое, — заявила я.
— Хм, — хмыкнула доктор. — Пока это невозможно — твое здоровье требует присутствие возле тебя медицинских работников.
— А что, задавать глупые вопросы — входит тоже в лечение?
— Это не глупые вопросы, — покачала она головой. — Питание важно для восстановления тканей, хотя бы. Или ты хочешь, чтобы ты и дальше не могла даже сесть нормально? Нравится состояние овоща в твои…
Она раскрыла карту с личными данными.
— …Двадцать три года?
— Нет, не нравится, — отозвалась я с сарказмом. — Еще один глупый вопрос.
— Тогда нужно есть. Завтра уже будет жидкая каша. С бульонов можно уходить.
— Прекрасная новость, — равнодушно ответила я и отвернулась уже от нее.
Как же они мне надоели…
— Что ж… — Встала Лада на ноги. Моя компания ей тоже не особенно понравилась. — Все данные я внесла в карту и передам твоему лечащему врачу. Выздоравливайте. Доброго вечера.
Она даже не стала дожидаться моего ответа и ушла. Впрочем, я бы ей все равно не ответила.
— Константин Николаевич, можно?
Я поднял голову и встретился взглядом с психиатром Тонни Стоуном.
— Да, конечно, — выкинул я стаканчик из-под кофе в урну и указал рукой на кресло напротив своего стола. — Слушаю вас.
— Я по поводу Лады Воронцовой, — сказал Тонни, когда сел.
— Так, — внимательно посмотрел я на него. — В карту внесли?
— Да, сейчас внесу, — ответил он. — Сначала решил зайти к вам… Девушка очень плоха. Я опасаюсь за ее душевное здоровье…
11
Я устало провел по лицу. Мне только нянькаться с девчонкой не хватало! Жаль ее, конечно, но я врач, а не нянька, сопли пусть ей мама утрет. Но что мне делать-то с ней? Напасть еще…
— Вы изучали ее карту перед визитом? — спросил я.
— Конечно, Константин Николаевич, — кивнул доктор. — Как иначе?
— Тогда вы знаете ее ситуацию, — сказал я. — Какое у нее может быть сейчас состояние? Даже я, не имея отношения к психиатрии, вижу депрессию, и она тут закономерна. Потому и вызвали вас. Вот вы нам и расскажите, как ей сейчас помочь.
— Со мной беседовать она отказалась, — произнес врач. — Замкнулась в себе. Ее депрессия перейдет в иные формы, которые вылечить будет не так легко.
— И что с этим делать?
— Во-первых, оградить от новых стрессов, — заговорил он. — Она знает о возможном бесплодии и травме позвоночника?
— Нет, — покачал я головой. — Не решился сказать ей пока что. Мне показалось, это может усугубить ее состояние.
— Верно, — кивнул психиатр. — Лучше сообщать дозированно, через время. Так ей легче будет принять правду. Но ведь Лада вскоре поймет, что с ее спиной что-то не в порядке…
— Пока не поймет, — ответил я. — Боль от удара — вполне нормальное ощущение. Пока она уверена, что это ушиб. Впрочем, так ведь и есть. А позже мы, конечно, расскажем и начнем восстанавливать ее организм. С ней все будет в порядке, я уверен. Организм молодой, выкарабкается.
— А мы со своей стороны назначим ей один препарат… Он поможет ее победить депрессию.
— Да, конечно, — согласился я. — Назначайте, что считаете необходимым. Тут простыми уговорами уже ей не помочь. Она нас не слышит.
— Да, к сожалению, — вздохнул Тони. — Ничего, поднимем на ноги девочку. Такая молоденькая, вся жизнь ведь впереди еще, а она себя хоронит. Глазки такие светлые, ясные… Не пойдет так. Жаль ее.
— Да, только не будем забывать, Тонни, что мы лечим, а не жалеем, — посмотрел я на него. Как ни странно, история Лады тронула даже циничные сердца врачей моей клиники… Иногда и на старуху бывает проруха.
— Конечно. — Встал он на ноги. — Назначение устно медсестре я уже сделал. Сейчас все оформлю в карту и принесу.
— Хорошо, спасибо, — поблагодарил я его. — Можете быть свободны после анамнеза. Карту завтра утром занесете, уже поздно.
— И я вас благодарю, — ответил он. — Значит, до завтра.
— До завтра.
— А вы будете готовиться к проверке?
— Да, покой нам только снится…
— Понятно… Тогда удачи вам, и выше нос.
— Спасибо.
Тони ушел, и на какое-то время я остался в одиночестве. Принялся за дела — хоть какую-то часть успеть разгрести до ночи. Немного все же надо лечь поспать тут, на диване, иначе я совсем завтра ни на что не буду способен.
Но мое одиночество продлилось недолго — вернулась Стелла. Она, заправив за ухо прядь каштановых волос прошла к моему столу. И снова по-хозяйски оперлась бедром о столешницу.