— Он мне не отец! Он никогда не был отцом! Никогда!
— Что ты такое говоришь?! Пусть он дурак, но папа любил тебя, Настя!
— Нет. Не любил. И тебя он не любил. Он любил бухать и проигрывать деньги. Вот, что он всегда любил. И не называй его моим папой. Я от этого человека давно отреклась!
— Может, ты тогда и от матери отречешься? Может, одну меня оставишь? Будешь жить своей жизнью, и потом и на мои похороны не приедешь? Столько проблем, я их как одна потяну, Насть?
— А я их как потяну?!
— Так ты молодая! И работаешь в Москве!
— Я пашу, мам, не для того, чтобы всю зарплату за долги этого подонка отдавать!
Всхлипывания в трубке усиливают чувство вины за собственные слова, но если я не скажу, то так и буду расплачиваться за то, в чем не виновата.
— Я не буду возвращать долг. Не буду ради этого брать кредит. Не буду ложиться под кого-то, чтобы тебя спасти. Я не буду идти против собственной морали и своих ценностей, чтобы разрести грязь, которую натворил этот ублюдок, и которую ты помогла ему натворить! Отдавай дом. Живи в общежитие. Устройся на работу! Я сделала уже достаточно! Достаточно, мам!
Тишина.
Вот, что я слышу сначала.
А потом короткий вздох. Еле слышный.
— Дочка, да я же никогда ничего такого… ужасного делать не просила… Я не… Настя… Ты меня прости… Прости. Я, наверное, пойду… Что-то плохо мне… Ничего мне не надо, дочка. Ничего. Я даже больше не буду ни звонить, ни просить. Ты права, Насть. Права. Прости. Ещё раз прости. Ты будь счастливой. Будь счастливой.
Вызов прерывается.
Я убираю телефон от уха и смотрю на погасший экран.
Кто-то заходит в туалет. Рядом со мной раздаются весёлые женские голоса. Но мне всё равно.
Я так и стою с телефоном в руках. Смотрю на экран. И проклятые слёзы всё-таки текут по щекам. Я зло их вытираю.
Всё нормально. Я должна была это сделать. Должна была.
Я не чудовище. Это он был чудовищем. А она поддерживала его.
Она выбрала его сама. Всю жизнь выбирала.
Сжав мобильник до хруста, я бросаю его в сумку, умываюсь холодной водой, и снова смотрю на себя в зеркало.
Одна в целом мире. Ничья и никому. И боль внутри меня никому не будет понятна. Никогда.
Одна.
Я всегда была одна.
Я справлюсь.
Выключаю воду и выхожу из туалета. Возвращаюсь обратно к девочкам, которые уже вовсю веселятся и пьют за столом.
— Асти, ты чего так долго? — кричит Аля, когда я подхожу ближе.
Я сходу тянусь к шоту, стоящему на столике в ровном ряде с другими разноцветными рюмками, и опрокидываю горькую жидкость в себя.
Ловлю шокированный взгляд Дины. Затем передергиваю плечами и широко улыбаюсь.
— Чудовище умерло. Надо отметить.
Глава 28
Асти
— Может, тебе не стоит так налегать на алкоголь, Асти? Ты ведь никогда не пила. Плохо станет. Да и вообще ты ведёшь себя странно. Объясни конкретно, что случилось? — Дина пытается допытаться до ответа, но я только качаю головой и беру очередной шот.
— Не хочу говорить. Хочу танцевать.
— Это похоже на истерику, Асти… Я серьёзно, — Дина обеспокоенно обводит меня взглядом и отнимает рюмку очередного шота.
— Почему я раньше не пила? Я же не алкашка. Алкоголь так расслабляет. Я чувствую себя… свободной!
— Тебе всё же стоит притормозить…
— Мне стоит отвести душу сегодня! — поднявшись из-за стола я указываю рукой на танцпол. — Идём к девочкам. Ты сама мне говорила, что я должна больше позволять себе. Отпустить поводья, как говорится. Почему сейчас против?
— Потому что это слишком… резко. Это похоже на срыв, Асти.
— Нет у меня никакого срыва… Просто я больше никому не хочу ничего быть должна. Только себе, — указываю пальцем в грудь. — Потому что за всё, что я делаю, мне никто и никогда по-настоящему не скажет спасибо.
— Асти, у тебя что-то случилось в семье?
— Да… Чудовище умерло, — повторяю как на репите, затем резко разворачиваюсь и иду на танцпол.
Музыка грохочет, перебивая мои эмоции внутри. Я сегодня оттанцую годы боли и смирения, годы попыток спасти маму, которая так и не выбрала меня. Которую сегодня волновало только то, буду ли я снова решать все её проблемы. Которая так и не поняла, что это чудовище меня измучило настолько, что я не захотела приезжать на похороны.
Я прохожу в самую толпу, встаю по центру танцпола и начинаю двигаться. Алкоголь, который я поклялась никогда не пить, обжигает вены и качает кровь. Я дышу. Что-то внутри сорвало. Вырвало. Разорвало.
Я так устала. От границ. От условий. От необходимости быть хорошей, честной, любящей.