Это Сваровский. Начальник безопасности. Он куда-то меня увёз. Чем-то накачал, судя по запаху в носу и сильной головной боли.
Я ничего не помню. Последнее воспоминание это, как я сажусь к нему в машину.
— Ты извини, Насть, ничего личного, на самом деле. К тебе ничего личного. Ты просто оказалась не с тем человеком и не в то время. Вот такие дела.
— Что… что вам нужно?
Это всё, что мне удаётся вымолвить.
Голову повернуть я не могу. И вообще чувствую себя как-то заторможено. Ничего не вижу. Вокруг темнота. Судя по всему, мои глаза завязаны. И я лежу лицом вниз на какой-то жёсткой поверхности.
— Что мне нужно? Трахнуть тебя. Буду вспоминать приятные моменты. В тюрьме. Или на том свете. А может, мне ещё удастся сбежать. Но это не суть. Главное, чтобы этот уебок понял, что я чувствовал.
— Я… не… не понимаю…
— Вот скажи, Насть, что вы в нём находите, а? Хуй как хуй. Таких дохрена. И деньги тоже у многих имеются. И власть. И рожа симпатичная. Че вы ему так желанно даёте?
Холод, который звучит в его голосе, пробирает до костей. Я до сих пор не могу понять, что именно спровоцировало подобное поведение со стороны этого человека, но ясно, что дело в Марсе.
Мне страшно. До ужаса страшно.
— Отпустите меня… Я ничего и никому не скажу.
— О. Но мне надо, чтобы ты сказала. Понимаешь, в чём суть, Насть?
Неожиданно я чувствую прикосновение к своему бедру. Его ладони прохладные и чуть влажные. Липкие. Мерзкие.
Переносицу начинает щипать от подступивших слёз, когда мужчина рывком задирает мою юбку вверх и снимает трусы.
Я начинаю изо всех сил дёргаться и скулить.
— Не надо, пожалуйста, не трогайте меня! Я ничего вам не сделала! Я ни в чём не виновата!
— Прости, Насть, но такова жизнь. Может, после сегодняшнего дня ты совсем иначе взглянешь на того человека, с которым спишь. Ты знаешь, — он с треском рвёт мои трусы и наваливается сверху, — он трахнул мою невесту.
Я слышу звук расстегивающейся ширинки.
— Она снимала на видео, как он её ебёт. И я этого видео посмотрел. Да, сука. Посмотрел… Я любил её, понимаешь? А он её трахнул. Но самое хуёвое — он даже не помнит этого. Он не помнит, кого и в какие щели. И тебя он, Насть, не вспомнил бы, если бы не сегодняшняя памятная ночь, которую я для нашего общего знакомого засниму на камеру, чтобы в следующий раз он лучше думал прежде, чем свой хер из штанов доставать.
— Не надо! Не трогайте меня, пожалуйста! Не трогайте меня! Я ничего не сделала! Пожалуйста! Отпустите меня! — ору изо всех сил, чувствуя, как из горла пульсирующими всхлипами вырываются рыдания.
А он хладнокровно разводит мои бёдра шире, больно сжимая и оттягивая кожу.
— И самое приятное во всём этом, Насть — нам никто не помешает. Знаешь, почему? Потому что он не приедет тебя спасать.
Болезненное давление члена в ягодицы вырывает гортанный истеричный крик из моего горла, который тонет в каком-то шуме и грохоте на фоне того неописуемого ужаса, заполняющего всё моё существо. В ушах звенит, а реальность происходящего ускользает и рассыпается на части, будто все это происходит вовсе не со мной, а с кем-то другим. И я не сразу понимаю, что никакой боли нет, и меня больше никто не придавливает. Я так сильно ору, что болят лёгкие и грудь, горло дерет и рвёт, а слёзы, текущие по щекам, попадают в рот и солёной водой смешиваются со слюнями.
— Насть! Настя! Тихо! Это я! Успокойся!
— Не трогай меня! Я ничего не сделала! — истерика колотит изнутри.
Я дёргаюсь и кричу, и даже когда мои руки становятся свободны, меня переворачивают с живота и прижимают к себе, я не могу успокоиться. Дрыгаю руками и ногами, ору и брыкаюсь, открывая и закрывая рот, пытаясь поймать хотя бы немного воздуха. Кажется, несколько раз я теряю сознание, так как в голове возникает провал, а потом истерика возвращается. Снова и снова я пытаюсь ухватиться за реальность, которой не чувствую.
— Настя… Настя… Это я… Тише, тише… Это я…
Запах. Голос. Тепло. Знакомое биение сердца.
— Не трогай меня… Не трогай меня… — повторяю как на повторе.
И боль метастазами расползается в груди.
Я ничего не сделала.
Ни в чем не виновата.
Глава 66
Марс
Если ты привык к тому, что тебе всё в жизни дозволено, она найдёт способ показать тебе, насколько сильно ты ошибаешься.
Мерное пиканье приборов. Запах медикаментов. Переговоры медсестёр и врачей где-то вдалеке.
Я смотрю через огромное стекло из коридора в палату, где под кучей проводков лежит Асти.