— Мне страшно, — бормочет и прикрывает глаза.
— Я знаю, — понижаю голос. Говорю почти на ухо.
Внутри беснуется что-то неконтролируемое, то, что я изо всех сил стараюсь сдержать. Оно рвется наружу. Проявляется в действиях. Прикосновения становятся сильнее. Сжимаю пальцами острый подбородок и, притянув ее к себе, целую в губы. Я так долго этого хотел. Представлял. Фантазировал. Скольжу языком глубже и фиксирую ладонью затылок.
Хочется трахнуть ее жестко, без правил и уступок. Но нельзя. Мать вашу, так нельзя.
Чувствую, как ее напряжение нарастает, возвышается на пик до пика. Она протестует, цепляется ногтями за мою футболку. Отстраняюсь.
— Прости, — извиняюсь на выдохе. Моя грудь ходит ходуном. В глазах мутнеет от одного вида ее сисек, упакованных в кружевной лифчик.
Лу мотает головой, глотает мои извинения, а потом сама тянется к губам. Осторожно проводит по ним языком, и я уже готов кончить. Касается пальчиками моей щеки, прижимается чуть теснее. Я остро чувствую ее затвердевшие соски. Они впиваются в кожу, распаляют.
Веду ладонью по хрупкой спине и незамысловатым движением расстегиваю крючки бюстгальтера.
Луиза вздрагивает, смотрит в глаза и часто дышит.
— Могу вернуть обратно, — вздергиваю бровь.
— Нет, не надо. Так же правильно? — ищет поддержку в моем взгляде.
— Нет никаких правил, Луиза. Запомни это, — не удерживаюсь, надавливаю на ее нижнюю губу большим пальцем.
— Нет никаких правил, — улыбается и медленно выдыхает.
Ее глаза поблескивают от шампанского. И в какой-то момент в моей голове проскальзывает мысль: «Не смей!» Но я отмахиваюсь от нее, как от назойливой мухи.
— Сними, — подцепляю бретельку бюстгальтера фалангой.
Лу стягивает лямки и высвобождает грудь из полупрозрачных кружевных чашек. Прикрывается и бросает белье на пол.
Развожу ее руки в стороны. Взгляд мгновенно сосредотачивается на полушариях с тугими розовыми сосками. У Лу красивая грудь. Идеально помещается в ладонь.
— Теперь ты, — шепчет. Хочет снова прикрыться, но я не позволяю. Стискиваю ее запястья. Если она решила идти до конца, то к черту все эти жеманности и стеснения.
— Что? — свожу брови, ни фига не соображая.
— Футболка, — поджимает губы.
— Точно.
Стягиваю футболку и швыряю куда-то за спину.
— Ты красивая.
Трогаю ее грудь. Сжимаю тугие соски, не отрывая взгляда от ее глаз. В них слишком много эмоций.
Откидываюсь на спинку и тяну Лу на себя.
— Ты тоже ничего, — улыбается и проводит пальчиками по моей ключице чуть ниже. Останавливаясь где-то под сердцем.
Сглатываю и покрываюсь мурашками от ее легких поглаживаний.
Луиза часто моргает.
Подаюсь к ней и прошу, чтобы обхватила меня ногами. Так мы перемещаемся на кровать. Холодное белье контрастирует с теплом кожи. Стягиваю с Лу юбку и кружевную полоску стрингов. Раздевать ее — нереальный кайф.
— Дальше или заканчиваем? На хрена-то — за каким-то хреном спрашиваю и понимаю, что просто сдохну, если она скажет остановиться. Но она отрицательно мотает головой.
— Я готова, — шепчет.
Киваю и расстегиваю ремень на джинсах. Упираюсь локтями в матрац, нависая над ее сумасшедшей фигурой. Длинные стройные ноги, плоский живот. Нежная, светлая кожа. Темные, рассыпанные по подушке волосы и розовые губы. Соблазнительные, влажные.
Развожу ее ноги коленом, чуть сильнее вдавливая Луизу в кровать. Нетерпение становится слишком сильным. В ушах гул собственной крови и шум ее дыхания. Оно прерывистое.
В штанах, под плотной тканью джинсов, уже давно прорывается болезненное возбуждение.
Если бы это была не Лу, сценарий был бы другим. Но с ней, с ней все иначе. Агрессия стихает. Мне хочется ее трогать. Прикасаться к ней и чувствовать отклик. Слушать ее стоны. Видеть удовольствие.
Провожу пальцами по внутренней стороне бедра, и Луиза напрягается. Ее зрачки расширяются, но я не разрываю наш визуальный контакт.
— Ты мне доверяешь? — склоняюсь ближе.
— Да, — шепчет и приоткрывает рот, стоит мне медленно погрузить в нее один палец.
Она тугая и влажная. Член болезненно дергается. Сжимаю челюсть и добавляю еще один палец.
— Расслабься.
— Я стараюсь, — пытается улыбнуться, выходит криво.
Тыльная сторона ее ладони касается моей щеки. Взгляд темнеет.
Вынимаю из нее пальцы. Веду ими выше, замирая в точке, где на данный момент сосредоточилось все ее возбуждение. Плавно надавливаю на розовую горошину, и Лу шумно выдыхает. Издает тихий всхлип, впивается ногтями в мое предплечье.
Круговые движения с напором. Скользящая под пальцами влага и ее тихие вздохи. Она краснеет, мечется по подушке. А в моей голове одна мысль — ласкать ее грудь.
Втягиваю острый сосок, бью по нему языком, продолжая терзать налитой клитор.
Лу кусает губы, хочет свести колени, но сталкивается с моим сопротивлением.
— Я не могу, — бормочет, сжимая одеяло в кулак, — я…
Вместо дальнейших слов с пухлых губ срывается крик. Я чувствую, как ее пронзает волна оргазма. Она часто дышит, хватает ртом воздух. Медленно расслабляется. Становится ватной. Смотрит на меня. Выглядит беззащитной. Выглядит моей.
Обхватываю ее щеку. Нащупываю в кармане презерватив. Надрываю упаковку. Целую Лу в губы и резко врываюсь в разгоряченное лоно. Пальцами чувствую влагу. Ее слезы проскальзывают под мою ладонь. Веер влажных ресниц касается кожи под глазами и оставляет след от туши. Черные лучики.
— Больно? — задаю самый тупой вопрос.
Лу отрицательно качает головой и сама тянется к моим губам. Целует первая. Прижимается сильнее. Протискиваю ладонь под ее спиной, чтобы стать еще ближе. Слиться воедино окончательно.
Это какое-то сумасшествие. Что-то болезненно ненормальное. Я чувствую ее как себя. Каждый вздох, взгляд, мысль, мать ее. Она так давно засела в моей голове. Все, что сейчас происходит, ненормально. Так быть не должно, но, вопреки этому, я подчиняюсь ее просьбе. Продолжаю двигаться, растягивать ее. Помогаю расслабиться. Растираю скользкий, чувствительный бугорок. Хочу, чтобы она кончила. Чтобы ее боль смешалась с наслаждением.
Каждое движение отдается нетерпением. Но я настойчиво себя одергиваю. Не ускоряюсь. Продолжаю делать это размеренно. Она такая узкая, что возбуждение достигает своего пика довольно быстро. Потому что она — это она. Потому что ее я хотел как одурелый весь последний год.
Она дергается подо мной, мышцы внутри сжимаются от ее оргазма и провоцируют мой.
Упираюсь в изголовье кровати кулаком, переводя вес на свои руки.
Перекатываюсь на спину и не знаю, что делать дальше. Перед глазами темнота. Полная отрешенность. Нужно что-то сказать. Нужно ей признаться. Подтягиваю край одеяла и накрываю ее голое тело.
Луиза перекатывается на бок. Смотрит на меня внимательно, затаив дыхание.
Не могу перенести этот взгляд. Все это неправильно. Тупо. Поднимаюсь и иду в душ. Когда возвращаюсь, натягиваю джинсы. Луиза сидит в кресле с бокалом в руке. В комнате полумрак, горит только ночник.
Опускаюсь на кровать напротив нее. Упираюсь локтями в широко расставленные колени.
— Спасибо, — салютует стаканом, — не переживай, это не влечет за собой никаких обязательств для тебя.
— Значит, для тебя это ничего не значит? — улыбаюсь, но выходит криво.
Смотрю на нее и понимаю весь абсурд ситуации. Она сделала это для Витьки. Сука. Все для него. И самое интересное, что я даже не могу сказать, что это нечестно. Она обо всем мне рассказала до. Мы оба знали, на что шли.
— Как и для тебя, — печально улыбается.
Ты права, малая, так даже лучше. Было и было. Это действительно никому не нужно.