Выбрать главу

За Демьяном на лошади ехал его брат-двойник.

Лицами братья были схожи, но взгляд да повадка разные. Шумской дружил с Демкой, но на дух не переносил Фаддея. Тот шибко и не лез в их дружбу, понимая, что лишний. Однако, задевало молодого боярича такое неприятие и это Андрей замечал, а потому держался с ним ровно, без стычек и споров.

Шумской кивнул Фаддею и обернулся к Демке:

— Вон, на последней телеге.

А Демка уж во все глаза смотрел на рыжую Арину.

— Дудку мне в нос! Вот это деваха. Глянь, аж глаза слепит косища-то ейная. И статная, не отнять. Вот спасибо те, Андрей, за такую красавицу. Чё такой смурной? Для себя присмотрел? — ехидный Демка глумился над другом, прекрасно зная, что Андрей по бабьей части не слишком-то ходок.

Шумскому от девиц надобно было только одно, и желательно без всяких слез и скулежа любовного. Предпочитал молодых вдовиц — неболтливых и спокойных. Был щедр и не обижал полюбовниц. Еще ни одна из них не жаловалась на боярина после коротких встреч на сеновалах или жарких шкурах в хоромах.

— Болтун ты, Демка. Забирай гостей, мне недосуг. Надо в Савиново поспеть затемно.

— А и заберу, Андрюх. Ты эта…Завтра на подворье к нам приезжай. Батька хотел говорить с тобой о деле. Что-то там о Супятово. Вроде как ляхи по реке пришли. — С тех слов Шумской моментально подобрался и кивнул серьезно. — О, как. Опять харю свою скрючил, Гарм. Не злись, друже. Если что, мои два десятка с твоими выступят. Заломаем.

— Демка, шевелись нето. Вечереет, — Фаддей вставил слово свое братское.

Телеги с холопами и рухлядью деда Михаила завернули к Берестово, а ратный отряд Андрея поехал к дому. По дороге Шумской думал о ляхах и …рыжей. Голос-то у нее шелковый. Будто провалился Андрей в странную одурь, так глубоко удумался, что не заметил, как Буян встал, словно вкопанный. Только малое мгновение спустя понял — заехал в лес сдуру, а ратники сгрудились на дороге, не понимая, чего хочет их боярин.

От автора:

Очелье — это твердая лобная повязка.

Новь — новый урожай.

Рухлядь — на Руси рухлядью называли одежду (от греческого — рухо), мебель, и другое движимое имущество.

Щур (чур) — это обращение к почитаемому предку, умершему. По поверьям славян, духи умерших предков, почитаемых, поминаемых и правильно похороненных, всегда придут на помощь в трудную минуту.

Глава 4

— Гляди, Аринка, забороло*-то в крепостице какое! — Не до деда Аришке было совсем.

Рыжая от любопытства даже рот приоткрыла. Высокий частокол, кованые ворота и охранные ратники при них. В городище въехали уж в сумерках, но свету доставало, чтобы полюбоваться на крепкие хоромы местных жителей, свежие заборы и церковь, что красовалась в центре крепостицы.

— Деда, а наш-то дом где? — Аришка извертелась на подводе.

— Цыц. Смирно сиди, чай не соплюха, — выговаривал дед Михаил, но сам тоже любопытствовал изрядно.

Пока дед с внучкой озирались, пока вздыхали радостно, глядя на чистую ровную дорогу, что вела от крепостных ворот до боярских хором, к телеге их подъехал боярич. Аришка слышала, что чернявый Шумской называл его Демьяном Акимычем. Стало быть, это и есть внук воеводы Медведева?

— Батюшка мой распорядился отвезти вас на двор новый, а завтрева ждет в гости. Все чин по чину. Велел сказать, что другу боярина Медведева всегда рады, — говорил парень серьезное, а глазюки хитрющие улыбались.

Аришка сразу признала в нем родственную душу — сама частенько с умным видом баяла то, что велел дед, а смех сдерживала.

— Спаси тя Бог, Демьян Акимыч. Батюшке передай, благодарствую за встречу и расположение. Завтра будем ко двору сами. Придем, куда укажут, — ответствовал Михал Афанасьич.

— Отец просил быть, когда сами захотите и с главных ворот.

Дед Михаил облегченно вздохнул. Если с главных ворот, а не с людских, значит, уважение будет. Инако, можно себя ставить в ряд с ремесленниками. Видать, воевода расстарался, предупредил сынка.

Пока лясы точили, да благостными речами дружка дружку ублажали, уж подъехали к небольшому двору и хоромцам. Ворота не высоки, да и зачем? Рядом с ними две липы, скамейка. Домок на краю городища, в месте тихом и дальнем от боярского подворья.

Аришка от нетерпения соскочила с телеги, и уж было собралась бежать в открытые ворота, но дед удержал ее за подол запоны.

— Арина, бояричу-то поклонись, дурёха, — прошипел Михаил Афанасьевич внучке на ухо.

Аринка круто развернулась, аж косища по ветру легла, и поясно поклонилась Демьяну, который улыбался хитро.