Она скорее напоминала надзирательницу, а не горничную, приставленную обслуживать меня, но сейчас меня мучило любопытство, поэтому о прислуге я вскоре позабыла.
Развернула пакет и увидела аккуратно свёрнутое, вполне скромное, платье-футляр чёрного цвета. Внутри оказалась ещё одна записка, напечатанная на компе: «Будьте готовы к пяти».
Вздохнув и оглянувшись на запертую дверь, я начала переодеваться так быстро, как могла. Неприятно было бы, если бы кто вошёл и увидел меня полуголой.
Не то чтобы я стеснялась, но это мой личный пунктик: я не раздеваюсь перед незнакомцами. Даже если так вышло случайно, понимание, что на меня смотрят, вызывает тошноту.
Итак, я была готова значительно раньше заявленного в записке срока. Что мне ещё было делать? В шкафу пусто, под кроватью тоже нет ничего, что помогло бы сбежать.
В ванной и туалете — аналогично.
Делать было нечего, поэтому я села в кресло, которое специально подвинула напротив двери, и приготовилась ждать.
Наручных часов, слава богу, меня не лишили.
Ровно в пять, когда я уже передумала всё, что скажу в глаза похитителю, дверь открылась, и та самая горничная, которая принесла пакет с платьем, показала рукой, что пора на выход.
Я поднялась как можно с более спокойным видом, а душа у самой в пятки ушла. Вдруг появилось невесть откуда взявшееся чувство досады: ну что я скажу этому всесильному Ледовскому? Станет ли он меня слушать?
Говорить с монстром, по правде, не было желания. Ничего от меня не зависит. Вот и буду помалкивать, чтобы руки выкручивать не начали.
Я обернулась на двух амбалов, следующих за мной по пятам и тяжело вздохнула. Да, Лиза, молчать — верная тактика.
Пытать, конечно, меня не станут, я ничего не знаю о делах отца, скорее выступаю гарантом выполнения им определённых обязательств, но вести себя как истеричка означает подвергнуться лёгкому насилию.
Возможно, они только этого и ждут. Эх, в романах всё кажется приключением, а я попала в самый настоящий триллер.
— Направо, — бросила через плечо горничная. Голос у неё тоже был хриплый, неприятный, как и манера поведения.
Так, надо вести себя тихо. Не высовываться.
И только я успела прийти к такому заключению, как коридор закончился, и мы оказались у крепкой дубовой двери.
— Входите, вас ожидают, — горничная выразительно подняла белёсую бровь.
Я постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла.
Это была гостиная, выполненная в викторианском стиле. По крайней мере, такой интерьер я видела в сериалах о Британии девятнадцатого века. Но разглядывать книги и массивные кресла мне было некогда.
— Доброго вечера, Елизавета! — высокий и подтянутый мужчина, сидевший до этого на диване, поднялся навстречу.
Он был ещё довольно молод и хорош собой, хотя и внешность не лишена недостатков: слишком маленькие узкие губы, длинный нос. Но когда смотришь в его глубоко запавшие серые глаза, то невольно хочется вытянуться по струнке и ждать приказа.
И неважно, каким окажется приказ, всё равно выполню.
— Присаживайтесь, я хочу кое-что прояснить, — и мне указали на кресло напротив.
1.2
Я подчинилась и приготовилась слушать, одновременно прикидывая в уме, сколько моему собеседнику лет. Лицо гладкое, мускулистое, тело поджарое, наверное, Ледовскому не больше сорока.
Почему-то я представляла его стариком за шестьдесят.
И не таким притягательным. До мурашек, до буйных фантазий и мыслей, до бабочек в животе.
— Вы понимаете, почему вы здесь? — голос был приятен, как музыка, как звуки фагота, с небольшими нотками хрипотцы, от которой в романах у красавиц мурашки по телу бегут.
У меня тоже, но скорее от страха, который я постараюсь не показывать. И от желания убежать без оглядки, чтобы не захотелось остаться
— Да, Дмитрий Максимович, подозреваю, это всё из-за дел моего отца.
Не удастся не показывать страх совсем, конечно. Я ощутила, как стучат мои зубы.
— Вы проницательны не по годам.
По канону должна была потупить глаза вдолу и покраснеть, но не выходило из меня светской барышни, как любила говорить мачеха. И томно вздыхала, а я показывала ей в спину язык и пожимала плечами.
Вот и сейчас, словно под руку толкнули, и я решила перевести разговор в деловое русло. Поторговаться, если можно так сказать.
— Вовсе нет. Я работаю ветеринаром, врагов у меня нет, больших денег тоже, зато я слышала вашу фамилию от отца. Он говорил о вас с моим дядей не в очень приятных выражениях, простите за прямоту.
— Ну, вы за них не отвечаете, — усмехнулся собеседник, и я нашла в этой ледяной усмешке даже какую-то прелесть. Наверное, всё это последствия хлороформа. Блин, у меня правая рука дрожит, он, наверное, это уже заметил. — Считайте, что вы у меня в гостях.