Чуть в стороне стоял Николай. Он не принимал участия во всеобщем веселье, скорее, наблюдал за происходящим. Лишь изредка потягивал из бокала шампанское. Надя, завидев его, опять смутилась. Вспомнила о своем бегстве и покраснела. Виталика — молоденького помощника режиссера — позвали к телефону.
Андреева осталась одна. Она покосилась на Николая, тот по-прежнему её не замечал, равнодушно смотрел на толпу. «Никогда бы не подумала, что столь красивое лицо может быть столь отталкивающим», — решила Надя и отвернулась. Появилась Вика, веселая, счастливая. Она уже получила дозу необходимого восхищения и комплиментов, кокетничала с мужчинами налево и направо, пила шампанское, танцевала. Увидев Надю, махнула ей рукой.
— Вадим не смог приехать, — Андреева услышала за спиной голос Антона, по всей вероятности тот подошел к Николаю. — Он просил извиниться, очень хотел тебя увидеть, Николя.
— Я понимаю, — кивнул Фертовский, — мы давно с ним не виделись. Много работы, мало свободного времени.
— Да, я слышал, ты все еще ездишь в Штаты к сыну?
— Мне не часто удается его видеть, но я использую любую возможность. После того, как мы с Маргаритой развелись, она окончательно туда переехала, мне уже семь лет приходится пересекать Атлантику. Впрочем, это неважно. Сын для меня — самое главное в жизни. Все остальное — второстепенно. Мир детей удивителен. Даже если твоему ребенку уже почти 15, — Фертовский сделал еще глоток шампанского.
— Семь лет? — удивился Антон. — Не думал о том, чтобы сделать еще одну попытку? Кругом столько девушек. А с твоей внешностью, Николя, впору стать актером и сводить с ума представительниц прекрасной половины человечества.
— Боюсь, что не испытываю к этому никакой тяги: ни быть актером, ни пленять женские сердца. Я слишком требователен и притязателен. Кроме того, меня не привлекают женщины, которые в первый же вечер говорят «да», мне претит роль быть «преследуемым», а самому преследовать неинтересно.
— Мне бы твою уверенность, — вздохнул Антон, — хотя я тоже не гонюсь за бешеной популярностью. Мне достаточно внимания и любви одной женщины. Виктория… — он наблюдал за тем, как она танцует — лучше всех! — Правда, она красива?
— Пожалуй, — согласился Фертовский, — кажется, с тобой была еще одна?
— Да, Надя — её подруга. Никита взял Надежду под свое покровительство.
— Бондарев любит опекать дурнушек. Он всеяден, — Николай повернул голову и вдруг увидел Андрееву. Она на секунду закрыла глаза, поморщилась как от зубной боли. Что ж, по крайней мере, этот напыщенный индюк сказал то, что думал.
Надя поднялась с кресла, направилась к выходу. Все правильно, все верно. Она не может нравиться. Только Миша разглядел в ней красивую и умную женщину, ведь он же согласился с ней встречаться. Да еще Вадим был с ней ласков и внимателен, но это элементарная вежливость. У неё нестандартная фигура, несовременные взгляды и принципы, она нелепая и невезучая.
Виктория перехватила подругу у самого выхода из гостиной.
— Ты куда?
— Домой. Я хочу домой.
— Не глупи, вечеринка в самом разгаре, — Виктория оттащила её в сторону, — тут столько интересных людей, так весело. Кроме этого, есть мужчины, с которыми вполне можно пофлиртовать. Наденька, тебе это сейчас так необходимо. Я хочу, чтобы ты почувствовала себя красивой и желанной. Твой глупый Мишка растоптал в тебе женщину, настоящую женщину. Смотри, какой мужчина рядом с Тошей, они смотрят сюда, и, клянусь, что-то говорят про нас. Думаю, что говорят именно о тебе, — Виктория сощурилась, разглядывая Николая.
— Да, и он только что сказал, что я — дурнушка, — Наде все это надоело, она вырвалась из рук подруги и поторопилась к выходу.
— Так и сказал?! — Виктория догнала её, обернулась, еще раз бросила взгляд на Фертовского. Он смотрел на них, смотрел, не отрывая своих черных глаз. — Постой, Надежда Андреева! — она опять схватила Надю за руку. — Я хочу тебе кое-что сказать перед тем, как ты убежишь. Знаешь, почему у тебя ничего не получается? Ты не любишь себя! Ты не хочешь принять себя такой, какая ты есть. Принять и полюбить. Поэтому ты и не вызываешь любви у других. Твои неудачи не закаляют тебя, а загоняют в угол. Ты слушаешь всех, кто тебе говорит лишь гадости, но не видишь и не слышишь тех, кто тебя любит и желает добра. Подними голову, расправь плечи! Неужели слова этого высокомерного и надменного типа важнее сейчас того, о чем говорю я?! Если хочешь проигрывать, иди домой.