ной ориентации, он бы ей спокойно признался, кто он есть. Спектакль их разочаровал, особенно Наталью. Выйдя из театра, она углубилась в длительный разносный монолог, костеря на чем свет стоит и Беляковича, и «прожженных натуралов» актеров, и режиссерскую концепцию, и все, что можно и нельзя. Причем, излагала все настолько уверенно, что, будь Наталья мужчиной, Толик не усомнился бы в том, что человек говорит об испытанных им самим чувствах. Обычно их обсуждения увиденного происходили по дороге домой, а сегодня ехать было некуда. Каким-то образом ноги повели их в сторону дома Натальи, о чем, похоже, она сама догадалась, лишь, когда они вышли на Ленинский проспект. -Ну, что? Проводил, можно сказать, вон мой дом. Может, зайдешь? Дочапаешь потом до своей Никулинской... Предложение было сделано в обычной манере, и Толик согласился. Он ни минуты не сомневался, что потом действительно «дочапает», и никаких других тем не возникнет. -Только зайдем, «чебурашку» прихватим, да и пожрать чего-нибудь. А то я Дашутку на дачу к матери отправила, в холодильнике шаром покати. В магазине Наталья расчетливо, но довольно щедро, выбрала разнообразные нарезки и прихватила большую пачку пельменей. -Не против? Можно было бы чего-нибудь сварганить, но возиться - не в тему. Толик кивнул - ему было все равно. Наталья сняла с полки бутылку водки «Абсолют» и присовокупила литровый пакет томатного сока. -Предпочитаю дешево и сердито, - объяснила она свой выбор, - Надеюсь, ты осилишь? В крайнем случае «Кровавую Мэри» себе забацаешь. -Не так уж и дешево, - нетактично ляпнул Толик и покраснел, но Наталья не обратила внимания: -Чем пойло всякое пить... Здоровье пожалей. Они подошли к кассе. -Не звезди, - Наталья отстранила его руку с банковской карточкой и достала свою, - В своем доме я угощаю... Квартира была двухкомнатной, но обставлена, хоть и без изысков, со вкусом и где-то даже профессионально. -Ты не дизайнер, случайно? - поинтересовался Толик. -Бухгалтер, - усмехнулась Наталья, - Но дизайнер тут проявил способности, ты не ошибся. Толик помыл руки и уселся за стол в кухне. Наталья ловко открыла нарезки, красиво расположив их на тарелках, поставила отваривать пельмени и принесла стопки с бокалами. -Ну, давай, за знакомство, - разлила она водку, - А то мы с тобой ни разу и не посидели за все время... Они чокнулись и Толик залпом осушил стопку. -Силен, - оценила Наталья, - Алкоголик со стажем? -Ничуть, - ответил Толик, закусывая куском семги, - Наоборот, предпочитаю некрепкие напитки. Ему не хотелось врать и строить из себя ушлого циника, что сейчас было модно. В Наталье было что-то располагающее к доверию, как к женщине, в сочетании с ее мужской твердостью. А сейчас, в домашней обстановке, она казалась еще душевнее, и Толик почему-то был уверен, что она поймет все. Поймет и примет его таким, какой он есть, что бы о нем не узнала. Разговор опять зашел о спектакле. Точнее, уже не столько о самом спектакле, который они однозначно раскритиковали, сколько о теме. Водка, что ли подействовала? А она действительно подействовала, особенно на Толика. Хоть и успел он в свои девятнадцать лет отведать ее уже неоднократно, но в отношении него, точка зрения Игоря Андреевича оправдалась полностью. Толик не любил спиртное и всегда пытался уклониться от выпивки, а в среде сверстников неизменно первый предлагал «ударить по пивку». Однако сейчас воспринял нормально. Тем более, что сама водка оказалась мягкой и не вызвала у него отвращения, как бывало в других случаях. По телу разлилось приятное тепло, голова слегка кружилась, а их высказывания становились все более и более откровенными. Дороже всего Толику было то, что Наталья принимала однополые отношения, и ему вдруг самому захотелось рассказать ей о себе абсолютно все. Но Наталья его опередила. - ... А вообще, оценить всю полноту прелести секса может только бисексуал, - категорично изрекла она в продолжение предыдущей мысли, - Только! И нечего этого бояться. Любой человек по своей изначальной природе бисексуален. Все, кто это отрицает, просто никогда в жизни не пробовали отдаться страсти целиком, как есть, без комплексов! Я готова отдать если не весь палец, то вот такусенький кончик, - она приподняла руку с прижатым посередине мизинца ногтем большого пальца, - что женщина, попробовавшая девочку, мужика потом не захочет! Толик застыл, в недоумении уставившись на нее: -Так ты, что, пробовала? Наталья расхохоталась и изрекла уже изрядно опьяневшим голосом: -Никто так не поймет женщину, как женщина! В том числе и в постели. -Постой, но ты же замужем, или была замужем? Ребенок же у тебя есть, - не мог до конца понять Толик. -Да, была. Да есть. И моя доченька - это самое дорогое, что у меня есть! Она - моя жизнь, она - мое счастье! -Ну, стало быть, ты можешь с мужчиной-то? -Мочь и хотеть - это разные вещи. Я и сейчас хочу мужчину. Я люблю, когда рядом со мной красивый парень - вот такой, как ты. Но, только одетый. Любой раздетый мужик - урод! Толик почти протрезвел от таких откровений и во все глаза смотрел на Наталью, как бы видя ее впервые. -У нас с моей любимой одних поцелуев на полтора часа, - продолжала та, - И все от души. А мой муженек бывший? Да он просто использовал меня! Я не чувствовала с ним того, что чувствую с Олей! А если уж, как на духу, то просто терпела. Даже нашла себе потом облегчение - нащупала у него чувствительную точку промеж мудей. Нажмешь - и готово дело, чтоб долго не мучиться. А заводила себя сама, думая совсем о другом. Исполняла, так сказать, свой супружеский долг. Наталья расхохоталась и разлила последнюю водку: -Давай, выпьем за счастье. Чтобы все люди были счастливы, и у каждого для этого было то, что ему нужно. И чтоб ни одно сиволапое, поганое, тупое рыло не лезло к тебе под одеяло! За это Толик выпил с удовольствием. -Мне кажется, все-таки, что ты не права, - заговорил он, запив соком, - Ты разочаровалась в муже и обобщаешь. А это, может быть, всего лишь патология частного случая. Прикинь сама для себя, как можно объективнее - ты вообще-то любила его? Может, это закономерная расплата за то, что ты создала семью не любя? Да еще, может быть, и вопреки своей природе, чтобы было все, как у всех. Наталья посмотрела на него долгим пристальным взглядом: -Слушай, а ты не врешь? - вдруг спросила она, - Тебе, правда, девятнадцать? -Паспорт показать? -Мне двадцать шесть, но я общаюсь с тобой абсолютно на равных. Больше того - чувствую в тебе умудренного человека. Я не понимаю, как это может быть? У меня такое впервые. Жизнь тебя, что ли, так причесала? -Ну, если это можно так назвать... И Толик рассказал ей все. Рассказал начистоту, не забыв изложить все самые интимные подробности отношений с Игорем Андреевичем. Наталья приняла все близко к сердцу. Толик даже заметил, что у нее слегка повлажнели глаза. -Да... - протянула она, - Бедный, бедный твой учитель. Ты знаешь, я ненавижу педофилов. Как представлю, что к моей дочке такой притронется, меня трясти начинает, но твой случай... Как, все-таки, в жизни все не похоже одно на другое. Хотя, если тебе тогда четырнадцать было, его упрекнуть не в чем - в этом возрасте ребенок уже способен разобраться в своей природе, а он тебя не насиловал и не соблазнял. Даже, если все было так, как ты рассказал, это ты скорее подвиг его на близость, учитывая его природу... -Выходит, каждому надо жить в согласии со своей природой и не делать ошибок. Распознать только бывает трудно - где подлинное, а где наносное. А критерием, мне кажется, может быть только одно - любовь. Любовь, а не страсть, побуждающая использовать других. И если я сейчас живу страстью, то я отдаю себе в этом отчет. Я и сам не считаю ничего для себя важным, и не обнадеживаю других. Так что - ты не обобщай. Любая женщина, любой мужчина... Эти чувства у каждого индивидуальны, я уверен. -Значит, все-таки надеешься встретить ее, любовь-то? - чуть насмешливо, но глядя при этом серьезными глазами, спросила Наталья. -Я не хочу об этом думать, - слегка поморщившись, ответил Толик, - Это не зависит от моих надежд. А если все-таки суждено, то я это почувствую, когда встречу такого человека. -Почувствуешь - что? -Не знаю. Хотя бы то, что для меня это серьезно. Он вышел от Натальи уже затемно и всю дорогу до дома размышлял о ее судьбе. У него остался смутный осадок от встречи. Приятно было только то, что он впервые открылся во всем другому человеку и оказался понятым. Это уничтожило у него остатки сомнений в своей природе. Толик обрел твердую уверенность, что с этим надо жить. Они продолжали встречаться с Натальей. Ходили в кино, в театры, обсуждали увиденное, спорили, но встреч, подобных той, больше не устраивали и никогда не задавали друг другу вопросов, касающихся личной жизни. И вот сейчас Толик решил позвонить ей. Его не смущало, что уже ночь. У них была договоренность, что звонить можно до двух часов - оба были «совы» и ложились поздно. Смущало лишь, как она отнесется к такому экстравагантному предложению, что пришло ему сейчас в голову. -Да, я слушаю, - послышалось в трубке. -Привет, - сказал Тол