пусть с вами побудет. Покормите ее, ладно, как проснется? -Не переживай, - заверил Гена, раздеваясь. -Только одну не оставляйте, пока Иришка из школы не придет. -Никуда не уйдем, будем тебя дожидаться. Нина закрыла дверь, а Гена щелкнул выключателем и в темноте юркнул под одеяло к успевшему уже лечь Толику, прижавшись и приобняв его. Толик тоже положил руку на его бок, слегка проникнув ему ногой между коленок. Они легонько беззвучно поцеловались, пожелав таким образом друг другу спокойной ночи, и тут же уснули. Сквозь сон Толик слышал, как прозвенел и сразу же умолк будильник в детской, как прокрались оттуда, стараясь не шуметь, Нина с Иришкой, и опять заснул, накрывшись одеялом с головой. Окончательно проснулся он от луча скупого осеннего солнца, прокравшегося из-за туч и ударившего через окошко прямо в лицо. Толик встал, подошел к окну и оглядел унылый пейзаж скорее сельской, чем городской улицы. С третьего этажа открывался вид на беспорядочное сосредоточение разномастных крыш одноэтажных домов и грязную разъезженную дорогу. Ему вспомнился вид из собственного окна в Москве, который тоже трудно было назвать изысканным, но по сравнению с этим, выглядевший вершиной эстетики. «Кто из нас может вырасти, если с раннего детства, просыпаясь каждый день и открывая глаза, первое, что мы видим - вот это?» - пришли ему в голову невеселые мысли. Он услышал, как за спиной зашевелился Гена и почти одновременно донесся из другой комнаты тоненький голосок проснувшейся Маришки, начавшей разговаривать со своим Пупосей. -Доброе... - сказал он, подходя. -Доброе, - отозвался Гена, и они хлопнули друг друга в воздухе по ладоням. -Дядя Гена, - послышалось из другой комнаты. Гена поднялся и заглянул туда. -Дядя Гена, Тотося хочет кушать, ты кашку нам свалишь? Гена обернулся и растерянно посмотрел на Толика. -Умой ее и на горшок посади, - ответил тот, - Я сварю. Он вышел на кухню и включил плиту. На стене шумела газовая колонка, а из ванной доносились радостный смех Маришки и строгий голос Гены. Толик засыпал манку и опять уставился в окно, помешивая ложкой в кастрюльке. Здесь картина была еще менее утешительной. Окно выходило во двор, застроенный разномастными подгнившими дощатыми сараями, между которыми стояло несколько металлических гаражей, да приютилась сбоку детская песочница вместе с деревянной скамейкой. Дальше опять простирались крыши с торчащими кое-где среди них одинокими деревцами, да виднелись в отдалении еще несколько таких же пятиэтажек. Скоро на кухне появились Гена с Маришкой, тащившей с собой любимую игрушку. -Мы с Тотосей плишли, - звонко возвестила она. -Вот и хорошо, кушайте. Сама умеешь? - Толик поставил перед ней миску с кашей. -Конечно, - сказала та и спросила, - Дядя Гена, а мы гулять пойдем? -Я погуляю с ней, а ты пройдись, поищи магазин, - сказал Гена Толику, - Вечером Нинка придет, посидим опять. Только водку эту фуфлыжную не бери. Пива лучше возьми побольше. Позавтракав остатками вчерашнего стола и накормив Маришку, они все вместе вышли из дома. Магазин Толику попался довольно скоро, и хоть выбор был невелик, все необходимое нашлось - и семга, и колбаса сырокопченая, и сыр, и бекон, и конфеты для девчушек, и даже слоеный торт. Пиво тоже имелось нескольких сортов. Он вышел, нагруженный двумя сумками, и ощущая спиной любопытные взгляды продавщицы и покупателей. «Здесь этого, наверное, и не берет никто, - подумалось Толику, - да еще в таком количестве...» Сбоку от магазина стояла машина «пикап», с которой мужик торговал мясом, и Толик не удержался, купив еще большой кусок парной свинины. Гена с Маришкой поджидали его у дома. Когда они вошли в квартиру, Толик сказал: -Забавляйся с ребенком, а я мясо пожарю. Скоро пришла из школы Иришка, заглянула на кухню, поздоровавшись с Толиком, и ушла в комнату, откуда раздавались голоса Гены и Маришки. Толик закрыл за ней дверь и достал из кармана телефон. -Мама... Да. Как у тебя дела? Как ты себя чувствуешь? ... Отлично... Звоню тебе из Павловска... Красота неописуемая... Весь день гуляю... Погода? Ну, не такая, как летом, конечно... Ты же видела, наверное, сколько я теплых вещей забрал... Нормально, шведский стол... Да не особо, но наелся так, что обедать не буду. Вместе поужинаем, когда отец вернется... Нет, номер удобный... Не холодно... Собираемся в субботу, но он еще не знает, как у него по работе сложится... Да, конечно... Я позвоню тебе еще... Не болей... Спасибо, мама. Толик нажал кнопку отбоя. «Надо уточнять, какая в Питере погода, а то и проколоться можно», - подумал он, входя в комнату. На коврике посреди нее его взору предстала куча-мала. Иришка и Маришка вдвоем с визгом и хохотом пытались побороть Гену. Глаза всех троих светились радостью и ребяческим восторгом. Толик смотрел на Гену и видел сейчас перед собой сейчас того доброго мальчишку, про которого рассказывала Нина, и которого любили все деревенские собаки. -Пошли обедать, - возвестил Толик. После обеда они уложили Маришку спать, Иришка села делать уроки, а они уселись на диван напротив телевизора, обнявшись за плечи. Обоих тянуло на близость, но они не решались, поскольку в соседней комнате были дети. Они лишь ласкали друг друга, сжимая и поглаживая через одежду напрягшуюся плоть, и иногда соприкасались губами в коротких поцелуях. К приходу Нины накрыли стол. Она явилась только в девятом часу вечера, усталая, но, увидев угощение, разом просияла лицом: -Спасибо вам, ребята! А кто готовил? Неужели ты? Она посмотрела на брата испытующим взглядом. -Нет...- слегка смутился тот, - Это Толя постарался. -То-то и оно. С детства лентяй. Ни готовить, ни стирать научить его не смогла, - сказала Нина, поворачиваясь лицом к Толику, - А тебя кто научил? -Мама, - ответил Толик, - Она меня всему научила. За ужином опять зашел разговор о деревне. Раскрасневшийся немного от выпитого пива Гена, выразил твердое намерение все-таки съездить туда хотя бы на несколько дней. -Я не знаю, как вы поедете, - покачала головой Нина, - Поезд отменили, а на автобусе - там от шоссе четыре километра идти надо по грунтовке. Да я даже и не знаю, ходит ли он теперь? -Так узнаем, - сказал Гена, поднимаясь, - Толясь, пошли, сходим на автовокзал, узнаем. -Ребят, поздно уже, - предостерегла Нина, - У нас тут неспокойно. -Да ладно - поздно, - отмахнулся Гена, - Мы же вчера примерно в это время и приехали. До площади, где находились рынок и автостанция, они дошли быстро, благодаря указанной Ниной короткой дороге. Нужный им автобус ходил, но через день и только раз в сутки. -Значит, послезавтра поедем, а в субботу вернемся, - решил Гена. Они уже возвращались обратно, когда из-за руин фабрики на дорогу вышли четверо парней. Они направлялись в другую сторону, но заметив их на пустой в этот час улице, сгрудились в кучу и двинулись навстречу. В их фигурах и телодвижениях явно просматривалось что-то зловещее, а бежать было поздно... Это случилось с Толиком не так давно, когда он учился в одиннадцатом классе. Возвращаясь с дачи, он шел по направлению к железнодорожной станции вдоль путей, когда у самой платформы из-за кустов наперерез ему выскочила куча малолеток с замотанными, снятыми с себя футболками, лицами. Он не сосчитал, сколько их было, заметил только, что самому старшему было от силы пятнадцать лет. -Дай позвонить, - услышал Толик его наглый голос и почти одновременно ощутил сильный удар в переносицу. Дальнейшее произошло так стремительно, что он, не ожидавшей такой жестокой агрессивности от почти что детей, не успел ничего предпринять, как оказался сбитым с ног и осыпаемым градом беспощадных ударов ногами и бейсбольной битой в руках одного из них. -Телефон давай, деньги! - опять прозвучал голос предводителя, - Не отдает? Бей! «А ведь убьют, - пронеслось в голове у Толика с неожиданным хладнокровием, - Забьют насмерть и сами не заметят, как...» Послышался скрип тормозов подъезжающей электрички, и град ударов прекратился. Толик поднялся, и ни слова не говоря, пошел прочь. Он умылся в туалете пристанционного кафе, застегнул по самое горло молнию на куртке, чтобы не было видно залитой кровью рубашки, и поехал в Москву. Ему удалось, по приезде, сразу юркнуть в ванную и выстирать там рубашку, пока мылся под душем, чтобы не расстраивать маму. Удалось не поворачиваться потом к ней лицом к лицу в течение недели, чтобы она не заметила ссадины на носу и выступивших темных кругов вокруг глаз. Удалось дышать при ней несколько дней через слегка приоткрытый рот, чтобы она не слышала свиста воздуха в разбитом носе. Мама тогда так ничего и не узнала, но сам Толик уже через неделю ходил на занятия в секцию самбо. Тренером был коренастый сильный мужичок лет сорока. Прошел непонятно откуда взявшийся слух, что он раньше тренировал спецназ, но был уволен за превышение пределов необходимой самообороны в уличной драке. Причем говорили, что он чуть ли не покалечил кого-то. Некоторые даже утверждали, что его судили, но оправдали. Что здесь было правдой, а что вымыслом, Толик не знал, но то, что тренер отменно вла