авшиеся в рюкзаке мягкие вещи. -Предусмотрительный ты, Толясь - уважительно сказал Гена. -А еще ругал меня за это покрывало. -Правда что... Можно подумать - ты, а не я в деревне вырос. -Все, спим, Геннастый. Утро вечера мудренее, - улыбнулся Толик, обнимая его и крепко целуя в губы. Гена улегся головой к двери в дом, а Толик, щелкнув выключателем - к входной двери, и оба укрылись по локти покрывалом. Над деревней стояла тишина, нарушаемая лишь перестуком колес проходящего где-то в отдалении поезда. Но вот затих и он... Толик лежал на спине и слушал тишину. Он раньше не знал, что тишину можно слушать. А может быть, он ее просто не слышал? Ведь то, что было раньше, всегда нарушалось какими-то, пусть слабыми и незаметными, но звуками. Здесь же тишина была мертвой, и он прислушивался к ней, как открывая для себя нечто новое. Уже много открытий сделал для себя Толик после того, как они уехали из Москвы, и сейчас ему казалось, что прошло не четыре дня, а целая вечность. В его сознании проносились беспорядочные обрывки впечатлений, сливающиеся в беспросветный черно-белый визуальный ряд, среди которого мелькали яркими цветными вспышками то доброе лицо Нины, то смеющиеся глаза Маришки, то приветливые лица Петра Дмитриевича и Розы Анатольевны, а чаще всего - изменчивое, но неизменно милое и ставшее дорогим лицо Гены. Толик погрузился в полудрему и увидел березу на окраине леса, покачивающую своими плакучими ветвями, сиреневый сад с белыми дорожками и бассейном, в котором плескались золотые рыбки, увидел себя в детстве, гуляющего с мамой и бабушкой в Нескучном саду, где-то в глубине которого звучала музыка и слышался бархатный голос Розы Анатольевны... ...Годы промчались седыми нас делая Где чистота этих веток живых? Только зима да метель эта белая Напоминают сегодня о них... Проснулся Толик внезапно и не мог понять от чего. Что-то тяжелое навалилось на ноги и постоянно ёрзало, а в темноте раздавались странные звуки, напоминавшие то ли хрип, то ли стон на фоне тяжелого дыхания. -Ну, что ты кочевряжишься, пидорюга? Думаешь, никто не знает, кто ты есть? Давай... Давай, хорошо будет, - послышался страстный шепот. Толик моментально вскочил на ноги и включил свет. Первое, что он увидел, была голая задница, торчащая из-под некогда черных выцветших брюк с расстегнутым ремнем. Только длинные, вьющиеся на концах волосы, довели до его сознания, что она принадлежит Тимофею. Сам же он, навалившись всем телом на лежащего Гену, прижимал локтями к скамье его руки, зажав одной ладонью рот, а другой пытался расстегнуть ему ремень на джинсах. Гена сопротивлялся и изворачивался, хрипя и задыхаясь под широкой ладонью. Не колеблясь ни секунды, Толик подскочил, оторвал Тимофея за плечи от Гены, швырнул его на пол и с размаху ударил ногой в пах. Тот застонал и скрючился, изрыгая проклятья и мат вперемежку со старославянскими словами. -Геннастый, ты как? - наклонился Толик к Гене. -Сука... бл..дь... пидор вонючий, - проговорил Гена, сморкаясь и вытирая тыльной стороной ладони губы, - Во сне набросился. -Геннастый, собирайся и пойдем отсюда, - твердо сказал Толик. -Сейчас, ночью? -Сейчас. Лучше в поле спать, чем под одной крышей с этими... Сзади послышался шум. Взглянув через плечо Толика, Гена широко открыл глаза и отчаянно вскрикнул: -Толясь! Толик обернулся. Прямо на него шел с зажатым в руке топором Тимофей. Штаны его болтались у колен, волосы и всклокоченная борода торчали во все стороны, как у какого-нибудь сказочного злодея, а глаза буквально горели уничижительным гневом. -Христопродавцы... Содомиты... Антихристово племя... - хрипел он, приближаясь. Толик резко шагнул навстречу, сделал несколько стремительных телодвижений, и топор грохнулся на пол, а рядом рухнул, как подкошенный, Тимофей. -Очухается... Но не сразу, - сам присев и морщась от боли, проговорил Толик. Последствия драки в райцентре еще давали о себе знать. Гена встал на ноги и посмотрел на Толика: -Опять ты меня спасаешь... -Пошли, Геннастый, - сказал Толик, - Ты говорил, тут станция близко. -Близко-то близко, но пассажирские там не ходят. -Ну, что-то там ходит? Я слышал стук колес, когда засыпал. В метро на сцепке катался, а здесь стремаешься? Гена слабо улыбнулся и взял в руки рюкзак. Они вышли из дома, опять подсвечивая дорогу Айфоном. За калиткой Гена остановился, и повернувшись назад, тихо сказал: -Прощай, отчий дом. Теперь уже навсегда. Толик подошел и встал рядом, прижавшись к его плечу. -Ты помнишь, что мы говорили с тобой сегодня у березы? - спросил Гена твердым голосом, и Толику показалось, что он сейчас видит в темноте его пристальный и суровый взгляд. -Помню, - ответил он. -Мы с тобой навсегда! 6. Едва они поднялись на пригорок, как из-за туч показалась луна, осветившая все вокруг мягким матовым светом. -Красиво, - сказал Толик, оглядывая уже знакомые ему окрестности. -Классная здесь природа, - отозвался Гена, кладя в карман Айфон, которым освещал дорогу, поскольку необходимость в этом исчезла вместе с появлением луны, - Жаль, пропадает все почем зря... -Нашу березку видишь? Они приостановились и посмотрели в сторону леса. Береза стояла на самом краю, и плакучие ветви придавали ей в лунном свете вид склоненной головы с длинными волосами. -Прощается с нами, - тихо проговорил Толик. -А правда, Толясь, есть что-то такое, что ощущаешь только здесь, где вырос, - так же тихо сказал Гена, - Я это почувствовал, не смотря ни на что... -Научиться бы жить, чтобы чувствовать только это, - задумчиво сказал Толик, - Или, хотя бы, никогда не забывать. Они свернули на тропинку, ведущую к станции. Сначала она вилась по оврагу, потом пошла вверх, и скоро перед глазами ребят открылось заросшее бурьяном поле, за которым виднелись далекие огоньки. -Вот и станция, - указал на них Гена, - А на этом поле мы колоски собирали, когда тут еще колхоз был. -Ты еще застал тут колхоз? - спросил Толик. -Совхоз. Да какая разница? Был тогда еще... Ну, когда я еще совсем мелким был. Ферма еще даже была. Валера Быстров ей заведовал. Алкаш, каких свет не видел. Образование четыре класса, а заведующий. Да грозился еще все время - уйду, уйду, тогда узнаете... Как накаркал. Вот и ушел. Теперь ни его, ни фермы. Разговаривая, они приближались к огонькам, и вот уже начали проступать из темноты строения. Самой первой стала заметна белая церквушка, как бы оживившая собой мерцающий в лунном свете ночной пейзаж. «Как умело строили тогда церкви, - подумалось Толику, - Прямо самое подходящее место находили, как притягивает к себе...» -Здесь, что ли, наш проповедник душу спасает? - кивнув на храм, спросил Толик. -Здесь, другой тут нет, - мрачно ответил Гена, - Вместе с дядей Витей полудурком. Ты бы видел его раньше... Батюшка! Куды бечь? -Так, где же здесь другого найдешь? - пожал плечами Толик,- Не пьет, не курит, небось, да по бабам не бегает - вот и нашли праведника. Да чтоб еще что-нибудь народное задвинуть мог, раз учить поздно. Лишь бы поскладней, да почудней. -Как это ты всегда угадываешь? - повернул голову Гена, - Это он, правда, всегда мог. Им тут, наверное - чем чуднее, тем святее кажется. -Догадаться не трудно. Удивительно, что такое воспринимают. Правильно Роза Анатольевна сказала - воинствующее невежество... Незаметно они уже подошли вплотную к станционному поселку. -Спонсор? - кивнул Толик на стоящий недалеко от храма двухэтажный коттедж. -Похоже. Благодетель. Вроде моего, наверное. Домишко-то не хилый себе выстроил. -Обоюдовыгодный союз, - усмехнулся Толик. -В смысле? - не понял Гена. -В смысле - за церковную землю платить не надо. Поселок был совсем крошечный. Пройдя мимо двух темных домов, ребята увидели замерший на пути грузовой состав. Куда он направляется, и долго ли еще будет стоять, они не знали. Можно было, конечно, пойти разузнать в маленький домик из кирпича, где помещалась станция, но идти было далековато, да и неизвестно, чем бы это для них обернулось. Толику стало казаться, что встречи с людьми на этой земле несут для них в себе одни невзгоды. Да так оно, пожалуй, и было, за исключением Нины да гостеприимной супружеской четы. Их взгляды одновременно сошлись на приоткрытой двери одного из вагонов. Не сговариваясь, они подошли, заглянули туда, и Гена осветил его изнутри, насколько это было возможно, Айфоном. На полу валялись стружки, какой-то мусор, но сам вагон был пустым. -Полезли? - шепотом спросил Гена. -А что это за линия, ты знаешь? Куда мы приедем? - тоже шепотом отозвался Толик. -До Торжка отсюда ездили, - неуверенно сказал Гена. Толик окинул взглядом спящий поселок, примыкающие к линии мрачные постройки, отбрасывающие в лунном свете длинные тени, и что-то ему вдруг почудилось настолько зловещее в этой картине, что пустой вагон показался самым желанным убежищем. Ни слова не говоря больше, он начал карабкаться внутрь. Гена влез следом. Они навалились вдвоем на тяжелую дверь, и она закрылась, огласив громким скрежетом спящую округу. -До конца не захлопывай, - сказал Толик, ус