мы говорили с тобой сегодня у березы? - спросил Гена твердым голосом, и Толику показалось, что он сейчас видит в темноте его пристальный и суровый взгляд. -Помню, - ответил он. -Мы с тобой навсегда! 6. Едва они поднялись на пригорок, как из-за туч показалась луна, осветившая все вокруг мягким матовым светом. -Красиво, - сказал Толик, оглядывая уже знакомые ему окрестности. -Классная здесь природа, - отозвался Гена, кладя в карман Айфон, которым освещал дорогу, поскольку необходимость в этом исчезла вместе с появлением луны, - Жаль, пропадает все почем зря... -Нашу березку видишь? Они приостановились и посмотрели в сторону леса. Береза стояла на самом краю, и плакучие ветви придавали ей в лунном свете вид склоненной головы с длинными волосами. -Прощается с нами, - тихо проговорил Толик. -А правда, Толясь, есть что-то такое, что ощущаешь только здесь, где вырос, - так же тихо сказал Гена, - Я это почувствовал, не смотря ни на что... -Научиться бы жить, чтобы чувствовать только это, - задумчиво сказал Толик, - Или, хотя бы, никогда не забывать. Они свернули на тропинку, ведущую к станции. Сначала она вилась по оврагу, потом пошла вверх, и скоро перед глазами ребят открылось заросшее бурьяном поле, за которым виднелись далекие огоньки. -Вот и станция, - указал на них Гена, - А на этом поле мы колоски собирали, когда тут еще колхоз был. -Ты еще застал тут колхоз? - спросил Толик. -Совхоз. Да какая разница? Был тогда еще... Ну, когда я еще совсем мелким был. Ферма еще даже была. Валера Быстров ей заведовал. Алкаш, каких свет не видел. Образование четыре класса, а заведующий. Да грозился еще все время - уйду, уйду, тогда узнаете... Как накаркал. Вот и ушел. Теперь ни его, ни фермы. Разговаривая, они приближались к огонькам, и вот уже начали проступать из темноты строения. Самой первой стала заметна белая церквушка, как бы оживившая собой мерцающий в лунном свете ночной пейзаж. «Как умело строили тогда церкви, - подумалось Толику, - Прямо самое подходящее место находили, как притягивает к себе...» -Здесь, что ли, наш проповедник душу спасает? - кивнув на храм, спросил Толик. -Здесь, другой тут нет, - мрачно ответил Гена, - Вместе с дядей Витей полудурком. Ты бы видел его раньше... Батюшка! Куды бечь? -Так, где же здесь другого найдешь? - пожал плечами Толик,- Не пьет, не курит, небось, да по бабам не бегает - вот и нашли праведника. Да чтоб еще что-нибудь народное задвинуть мог, раз учить поздно. Лишь бы поскладней, да почудней. -Как это ты всегда угадываешь? - повернул голову Гена, - Это он, правда, всегда мог. Им тут, наверное - чем чуднее, тем святее кажется. -Догадаться не трудно. Удивительно, что такое воспринимают. Правильно Роза Анатольевна сказала - воинствующее невежество... Незаметно они уже подошли вплотную к станционному поселку. -Спонсор? - кивнул Толик на стоящий недалеко от храма двухэтажный коттедж. -Похоже. Благодетель. Вроде моего, наверное. Домишко-то не хилый себе выстроил. -Обоюдовыгодный союз, - усмехнулся Толик. -В смысле? - не понял Гена. -В смысле - за церковную землю платить не надо. Поселок был совсем крошечный. Пройдя мимо двух темных домов, ребята увидели замерший на пути грузовой состав. Куда он направляется, и долго ли еще будет стоять, они не знали. Можно было, конечно, пойти разузнать в маленький домик из кирпича, где помещалась станция, но идти было далековато, да и неизвестно, чем бы это для них обернулось. Толику стало казаться, что встречи с людьми на этой земле несут для них в себе одни невзгоды. Да так оно, пожалуй, и было, за исключением Нины да гостеприимной супружеской четы. Их взгляды одновременно сошлись на приоткрытой двери одного из вагонов. Не сговариваясь, они подошли, заглянули туда, и Гена осветил его изнутри, насколько это было возможно, Айфоном. На полу валялись стружки, какой-то мусор, но сам вагон был пустым. -Полезли? - шепотом спросил Гена. -А что это за линия, ты знаешь? Куда мы приедем? - тоже шепотом отозвался Толик. -До Торжка отсюда ездили, - неуверенно сказал Гена. Толик окинул взглядом спящий поселок, примыкающие к линии мрачные постройки, отбрасывающие в лунном свете длинные тени, и что-то ему вдруг почудилось настолько зловещее в этой картине, что пустой вагон показался самым желанным убежищем. Ни слова не говоря больше, он начал карабкаться внутрь. Гена влез следом. Они навалились вдвоем на тяжелую дверь, и она закрылась, огласив громким скрежетом спящую округу. -До конца не захлопывай, - сказал Толик, успев сообразить, что они не знают ее устройства и это грозит им потерей возможности выбраться отсюда. Некоторое время они прислушивались, но над станцией стояла тишина. Похоже, они никого не потревожили своим вторжением в мир этого затерянного в глуши полустанка, и Толику неожиданно сделалось легко и беззаботно. Казалось, все осталось позади - таящие угрозу непредвиденные встречи, враждебность, безнадега и запустение. Этот вагон принял их под свою крышу и заслонил выщербленными дощатыми стенами от всего жестокого мира. Толик вытащил из рюкзака и расстелил в углу опять оказавшееся при деле покрывало. -Иди сюда, Геннастый, - позвал он, - Спальное место готово. Гена подошел, они уселись на покрывало, подсунув под спины рюкзак, и закурили. -Да... - протянул Толик, вспомнив идущего на него с топором Тимофея, - Праведник-то наш каков оказался? Всего от него ожидал, но чтоб такое... -Я, сплю, понимаешь, и чувствую, что меня кто-то лапает. Я сперва подумал - тебя на любовь потянуло. Глаза открыл - темно, но понял, что не ты, а кто-то вонючий и перегаром прет. Ну, а тут он мне рот зажал, и джинсы стаскивать начал. До меня дошло, что насилуют, но что это он - врубился только, когда ты свет зажег. Вот тебе и благочестивец. -Да все они там такие, - с досадой сказал Толик, - Поэтому таких, как мы, и ненавидят. Я заметил чисто по жизни, кто больше других прет на что-то или на кого-то, тот почти всегда сам такой и оказывается. Особенно, если показать не хочет. А уж эти мохнорылые-то... Проповедуют любовь, честность, целомудрие, а на самих пробы негде ставить. Такие вот Христа и распяли. -Какие? -Церковники современной ему церкви. За то, что он обличал их лживость и притворство, а грешников на истинный путь наставлял. -Ты что, Библию читал? -Читал. Поэтому им и не верю. Они затушили окурки об стену и почти тут же закурили вновь. -А у архитектора тебе понравилось? - спросил Гена. -Очень, - серьезно ответил Толик, - Знаешь, полный бред, но когда мы прощались, мне не захотелось уходить. Подумал даже - вот бы нам с тобой построить рядом с ними дом. Тоже все так обустроить, жить там, работать - кур, коз развести, как ты тогда говорил, кроликов... Ну, а как за ворота вышли - сразу отрезвел. -Почему? -А ты тех мужиков на скамейке помнишь? -Ну. И что? -А этого, что за самогонкой тогда к Тимофею приходил? -Ну, здесь все такие... Почти все. -Вот именно. Поэтому мне архитектора и жалко. Столько сил вложили, старания, а жить не смогут. -Живут ведь уже два года. -Прожили - сказать вернее. Пока строились, все налаживали, привыкали. За делом всегда ничего не замечаешь. Теперь все сделали, и что дальше? Природа природой, а вокруг-то - полный вакуум. Друзья к ним сюда не поедут, а здесь своих они не найдут. Поэтому, мне кажется, Роза Анатольевна так нам и открылась во всем, что ей больше, кроме мужа, и поговорить не с кем. Даже петь начала. -А тебе понравилось, как она пела? -Душевно. Смотрел на нее, и казалось, что она про себя поет... Толик замолчал и прислушался. Со стороны улицы слышались приближающиеся шаги - кто-то шел вдоль состава, скрипя гравием под подошвами. Ребята притихли и даже затушили сигареты. Вот уже шаги послышались совсем рядом и... стали удаляться. -Нельзя, Геннастый, создать другой мир за забором, в изоляции от того, что тебя окружает, - завершил Толик, когда шаги затихли, - Иначе, это будет так, как у нас с тобой сейчас. Сидим тут - пока никто не трогает, нам хорошо, а вон, прошел кто-то и сразу весь кайф обломал. Они замолчали, и их опять окружила та самая мертвая тишина. -Сколько сейчас? - спросил Толик. Гена сверкнул в темноте Айфоном: -Пять минут второго. -Знаешь, - предложил Толик, - Давай, заляжем сейчас тут до утра, а часов в шесть вылезем и пойдем на трассу - будем выбираться автостопом. Или на станцию пойдем, расспросим у местных, как лучше? Может, даже и подвезет кто. -Давай, - охотно согласился Гена, - С утра тут машины бывают. А уж до райцентра хоть кто-нибудь, да поедет. Они вытянули ноги в разные стороны, и положив головы на рюкзак, прикрыли глаза. Тишина продолжала окутывать их своей безмятежной аурой, и Толик вновь был с Геной в том самом лесу. Только трава была почему-то ярко-зеленой, и листья на деревьях отливали той самой свежей зеленью, которая бывает только в начале мая, когда они вылезают на свет из своих почек. И они с Геной становятся то такими, как есть, то совсем юными. Они бегают друг за другом по солнечному лесу, то сходясь, то разбегаясь, то одетые, то голышом... Вот Гена, совсем