Делаю еще один шаг. Но в этот момент Настя бросает ножницы, подбегает к окну, распахивает его и забирается на подоконник.
— Если ты не уйдешь, я прыгну! — заявляет вполне серьезно.
Ветер обдувает ее волосы и натягивает майку на груди. Сука, она без лифчика. От холода или от страха соски торчат.
Трясу головой. Все не то. Не то.
— Анастасия, — говорю спокойно, оставаясь на месте, — нам надо поговорить. Правда. Это касается твоего прошлого и будущего. Обещаю. Я не притронусь к тебе. Никогда больше.
— Я не буду сексуальной игрушкой для тебя и твоих приятелей-извращенцев, — кричит она.
— Не надо так о моих друзьях, — строго говорю я. Пора уже начать ее воспитание.
— Все твои друзья такие же, как ты! Извращенцы!
— Один из них, девочка, твой отец, — решаю я сказать главное.
-----------------
* Усейн Болт — ямайский легкоатлет, 8-кратный олимпийский чемпион и 11-кратный чемпион мира.
Глава 21. Настя
Я теряюсь от услышанного. Наверное, показалось?
— Спускайся, — говорит Рустам. — Тебе не послышалось. Я знал твоего отца.
А я так и стою на подоконнике, держась за фрамугу. И, пока я, опустив взгляд в пол, думаю об услышанном, чувствую, как сильные руки хватают меня за талию и тянут вниз. Упираюсь руками в грудь.
— Отпусти! — требую, нахмурившись.
— Да, успокойся ты, — недовольно произносит Рустам и ставит меня подальше от окна. — Сказал же: «не трону». Собирайся. Поехали.
— Куда?
— Ко мне.
— Зачем?
— Об отце поговорим. Будущее твое обсудим. Короче. Или ты собираешь свои вещи и мы добровольно едем. Или…
— Что? — перебиваю я.
— Никогда не перебивай меня, — строго говорит он. — А то накажу.
Но тут же замолкает.
— Анастасия, — обращается ко мне теперь только так. Интересно, — поехали. Я все объясню.
Спорить можно сколько угодно, но я прекрасно понимаю, что все равно будет так, как хочет он. К тому же информация об отце задевает меня за живое.
С самого раннего детства я мечтала узнать о нем. Но мама тщательно скрывала от меня эту информацию. И вот теперь, правда близко. Совсем близко.
Еще раз смотрю в глаза Рустама. Сегодня в них нет всего того, что я привыкла в них видеть. И меня это немного успокаивает.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я поеду с тобой. Но знай, что мои подружки знают о тебе. Знают, кто ты и где ты живешь. И, если со мной что-нибудь случится…
— Ты им все-все рассказала? — усмехается он.
Сжимаю сильнее губы и молча иду к шкафу собирать вещи. Их немного. Так что, уже через несколько минут сумка собрана.
— Ты так поедешь? — спрашивает Рустам, окидывая меня, как мне кажется, презрительным взглядом.
Черт! Я и забыла. Хватаю джинсы и убегаю в ванную переодеваться. Когда выхожу из нее, Рустам уже стоит в коридоре с моей сумкой.
— Пошли, — разворачивается и выходит.
Следую за ним.
Мы едем молча.
— Пойдем в гостиную, — кивает мне Рустам, закрывая за нами дверь дома.
И я опять вижу камин и совсем ненужные воспоминания всплывают в памяти. Похоже, не у меня одной.
— Нет, — говорит Рустам и трет переносицу, — пойдем лучше в кабинет. И бумаги все там.
И я иду за ним следом.
— Садись, — указывает он на кресло. — Прежде чем начинать разговор, я дам тебе одно письмо. Письмо твоего отца тебе. Пожалуйста, не будь категорична в своих выводах. Все, что ты сейчас узнаешь, надо осознать. Пережить это.
Он протягивает мне конверт.
— Я оставлю тебя одну.
Я тереблю в руках конверт и долго не решаюсь открыть его. Ведь я так долго ждала этого момента. Почему тогда оттягиваю его еще больше? Я боюсь. Правда всегда страшнее неведения.
Разрываю конверт. Два напечатанных листа. Разворачиваю и сразу же впиваюсь взглядом в слова.
Прочитываю быстро. Немного отхожу и читаю еще раз. Но уже медленно, возвращаясь к некоторым местам. Обдумывая.
Это письмо моего отца. Михаила. В первых строках он просит прощения. У меня и у мамы. Раскаивается. Пытается объяснить свои поступки. Сожалеет, что так и не увидел меня.
Перечитав эту часть, я еще долго сижу, уставившись в стену. Почему все так? Почему, если он так сожалеет, как пишет, не нашел меня раньше? Не приехал и не спас маму?
Воспоминания о маме вызывают у меня слезы. Стираю их кулаком и возвращаюсь к письму.
Вторая часть не менее интересна. Так-так. Внезапно появившийся отец передает меня под опеку Рустама Каримовича. До достижения мною двадцати одного года. И с чего вдруг именно этот возраст? Но теперь уже не узнаешь.