Николай Михайлович Рубцов
Я тебя целовал…
Стихотворения
«Мы будем свободны, как птицы…»
– Мы будемсвободны,как птицы, —ты шепчешьи смотришь с тоской,как тянутся птиц вереницынад морем,над бурей морской…
И стало мне жаль отчего-то,что сам я люблюи любим…Ты птица иного полета…Куда ж мыс тобойполетим?!
Ленинград,
март 1962
Сто «нет»
В окнах зеленый свет,странный, болотный свет..Я не повешусь, нет,не помешаюсь, нет…
Буду я жить сто лет,и без тебя – сто лет.Сердце не стонет, нет,Нет,сто «нет»!
Ленинград,
сентябрь 1961
Ненастье
Погода какая!..С ума сойдешь:снег, ветер и дождь-зараза!Как буйные слезы,струится дождьпо скулам железного Газа…
Как резко звенелв телефонном миркетвой голос, опасный подвохом!Вот, трубка вздохнула в моей рукеосмысленно-тяжким вздохом,и вдруг онемела с раскрытым ртом…Конечно, не провод лопнул!Ядверь автоматаоткрыл пинкоми сновапинкомзахлопнул!..
И вот я сижуи зубрю дарвинизм.И вот, в результате зубрежки —внимательноеммолодой организмкакой-то копченой рыбешки…Что делать? —ведь ножик в себя не вонжу,и жизнь продолжается, значит!..
На памятник Газав окно гляжу:Железный!А все-таки… плачет.
Ленинград,
1960
Волны и скалы
Эх, коня да удаль азиатамне взамен чернильниц и бумаг, —как под гибким телом Азамата,подо мною взвился баргамак!
Как разбойник,только без кинжала,покрестившись лихона собор,мимо волн Обводного канала —поскакал бы я во весь опор!
Мимо окон Эдика и Глеба,мимо криков: «Это же – Рубцов!»,не простой,возвышенный,в седле бы —прискакал к тебе,в конце концов!
Но наверно, просто и без смехаты мне скажешь: «Боже упаси!Почему на лошади приехал?Разве мало в городе такси?!»
И, стыдясь за дикий свой поступок,словно Богом свергнутый с небес,я отвечу буднично и тупо:– Да, конечно, это не прогресс…
Ленинград,
лето 1961
«Бывало, вырядимся шиком…»
Бывало,вырядимсяс шикомв костюмы, в шляпы, и – айда!Любой красоткес гордым ликомсмотреть на нас приятно,да!
Винавеселенький бочонок —как чудо,сразу окружен!Мы пьем за ласковых девченок,а кто постарше,те – за жен…
Ах, сколько ихв кустахи в дюнах,у белых мраморных колонн, —мужчин,взволнованных и юных!
А сколько женщин! —Миллион!У всех дворцов,у всех избушеккишит портовый праздный люд.Гремит оркестр,палят из пушек,даютнад городомсалют!
Ленинград,
март, 1962
Разлад
Мы встретились у мельничной запруды,и я ей сразупрямо всё сказал!– Кому, – сказал, – нужны твоипричуды?– Зачем, – сказал, – ходила на вокзал?
Она сказала: – Я не виновата…– Ну, да, – сказал я, – кто же виноват?Она сказала: – Я встречала брата.– Ха-ха, – сказал я, – разве это брат?!
В моих мозгах чего-то нехватало:махнув на все, я начал хохотать!Я хохотал. И эхо хохотало.И грохотала мельничная гать.
Она сказала: – Ты чего хохочешь?– Хочу, – сказал я, – вот и хохочу!Она сказала: – Мало ли, что хочешь!Тебя я слушать больше не хочу!
Конечно, я ничуть не испугался.Я гордо шел на ссору и разлад.И зря в ту ночь сиял и трепыхалсяв конце безлюдной улицы закат!..
Ленинград,
1960
Березы
Я люблю, когда шумят березы,когда листья падают с берез.Слушаю, и набегают слезына глаза, отвыкшие от слез…
Все очнется в памяти невольно,отзовется в сердце и крови.Станет как-то радостно и больно,будто кто-то шепчет о любви.
Только чаще побеждает проза.Словно дунет ветром хмурых дней.Ведь шумит такая же березанад могилой матери моей…
На войне отца убила пуля.А у нас в деревне, у оград —с ветром и с дождем гудел, как улей,вот такой же поздний листопад…
Русь моя, люблю твои березы:с ранних лет я с ними жил и рос!Потому и набегают слезына глаза, отвыкшие от слез…