– Нервное сопение – это что-то новенькое, – я рассмеялась.
– Это действительно смешно, поначалу, а потом привыкаешь, – он поцеловал меня в макушку.
– Ты мне никогда не рассказывал, – мне хотелось видеть его лицо, но сегодня он вел игру по своим правилам.
– Потому что не думал, что это так важно, но без этого, как оказалось, не всегда засыпаешь, хватит уже болтать, иначе я так и не дождусь сопящего ангелочка, – он придавил меня к подушке, так, что я испугалась.
– Хорошо, спокойной ночи, – мне удалось высвободиться от его хватки и обернуться, в темноте, конечно, я не увидела лица, но все же я посмотрела на его очертание – он рядом. Максим слушал, как я засыпаю – приятно, что не я одна следила за спящим Котом. Максим всегда был романтиком, но эта откровенность выбила меня из колеи – до чего же он меня любит! Или любил, хотя, судя по его отношению ко мне и невероятному терпению – не все еще потеряно, он остается моим Максимом. Я не одна.
Проснулась я, когда услышала голоса снизу – брат и сестра о чем-то спорили. Все, как обычно, хотя не совсем – я спала рядом с Максимом, это было приятным воспоминанием из прошлого, которое вдруг повторилось сегодняшней ночью. Завтра 14 февраля, день целующихся парочек в кино, парней с букетами в руках и девушек с плюшевыми медведями. Нет, это точно не мой праздник, по крайней мере, пока я к этому не готова.
Я все утро то и дело посматривала на Полину, но, кажется, брат ей ничего не рассказал. Мне и самой не нужно было затрагивать этой темы, но, едва мы сели в машину, любопытство взяло верх.
– Нет, не хочу, чтобы она в этот раз все знала.
Ясно. Максим, когда мы первый раз с ним встречались, делился всем с сестрой, отчего это был роман на троих, возможно, советчики в этом деле лишние, поэтому мы и расстались. Хотя я не думаю, что Поля была здесь лишней. Итак, я уже считаю, в какой раз мы с Максимом встречаемся. Нет, конечно, это был один и единственный раз. И это больше не повторится. Но ведь он сказал «в этот раз». Значит, повторяется. И я даже не пытаюсь этому сопротивляться. Как всегда, мы поехали на репетицию их коллектива. Максим, как обычно, открыл передо мной двери, помог снять парку, улыбнулся своей кривоватой улыбкой – вот только сегодня все это воспринималось мною иначе. За окном смеркалось, все уже решили собираться домой, как в дверях появился он. Кот. В черном пальто, черном свитере и черных кожаных штанах – будто хотел напугать нас в полумраке коридора студии.
– Здорово! – он быстро зашагал к ребятам, не обращая внимания на меня. Я поспешила уйти, прихватив с собой белую парку и светло-желтые шапку с шарфом. Даже наша одежда была совершенно противоположных цветов.
Стоя на улице, я подставила лицо падающим крупицам снега – так дышится легче, но вот только уходить совсем я не решалась. Я могу увидеть его глаза, услышать голос. Ведь, если он окончательно переезжает за океан, я его никогда не встречу. И это последняя возможность. Я ходила по тротуару, не зная, как поступить. Если я уйду, то избавлю себя от ненужных воспоминаний. Но этот нюанс – последний раз, останавливал меня. И вот, словно услышав мои внутренние терзания, вышел Саша. Лицо ни капли не загорело – они же отдыхали где-то в Атлантике с Алисой. Глаза выражают интерес. Что же он делает – изучает меня. Интересуется, как необычным экспонатом в музее. Вот она, та девушка, ради которой ты в прошлой жизни бросил любимую жену. И что же в ней есть такого?
Саша предлагает мне зайти в кафе неподалеку, я соглашаюсь. Снова разговор. Кажется, я и от той последней встречи не успела оправиться, как вот она, самая последняя.
– Как ты? – он что, жалеет меня, как униженную и забытую девчушку.
– У меня все хорошо, – я отвечаю это на автомате, а потом добавляю, опустив глаза в чашку чая, – вообще-то трудно: мне, как и тебе, пришлось вернуться в прошлое. И в моём больше нет тебя.
– Я, наверное, умер для тебя в той аварии, – он говорит это очень тихо, чтобы не привлечь внимание посетителей, но они уже смотрят на нас. Как же не узнать эту парочку, которая и не существовала для публики, но все же последствия этих отношений многие любят вспоминать с удовольствием. Официантка приносит его глинтвейн и у меня замирает сердце. Этого ему не расскажет ни Максим, ни Алиса. Как ни странно, они оба пересказывали ему нашу историю (как благородно!), но что они знали о нас…
– Нет, ты здесь, ты живешь в этом мире, дышишь тем же воздухом, что и я, ходишь под тем же небом. Ты все также поешь, – хотя, конечно, он собирается от этого отказаться, но я не могла не упомянуть об этом, вряд ли мои слова повлияют на его решение, но я специально выделила это слово, – придумываешь что-нибудь гениальное в своей безумной голове. Ты жив, умерла только твоя любовь.