Что за дурацкий вопрос?! Хотел бы — пришиб бы еще вчера утром!
— Ты пожалела Глеба? — уточняю я.
— Не знаю. Я думаю… Я плохая актриса, Камиль. Я эмоциональная. Со мной у тебя ничего не получится. Подставишь себя.
— Хочешь вернуться к прежней жизни? Ее больше нет. Спалишься — и Адель до тебя доберется. Я выкручусь. Ты — нет.
Она протяжно вздыхает. Ей явно не хватает человека, которому можно выплакаться. Собеседник из меня хреновый, а советчик и того хуже. Я действую по обстоятельствам, доверяю интуиции. У меня нет планов, есть только цели, а средства по ходу подыскиваются. Например, как эта медсестричка.
Она засыпает, так ничего и не ответив, а я еще долго таращусь на занавеску с проклятым пониманием, что создал себе проблему.
Утром меня будит брат, со всей дури припечатавший мне рукой по лицу. Подскакиваю, целясь в него стволом и пугая Маркизу.
— Мля… — мычит брат, морщась от света. — Как я тут очутился?
— Это у тебя надо спросить.
Медсестричка выглядывает из-за спинки кресла, привлекая его внимание.
— Я вам все испортил, да? — Брат вылезает из постели и взглядом ищет свою обувь. — Машу ж вать… Вашу ж мать… Вот это я вчера быканул. Сначала с Адель перегавкался, потом с Паолой. Черт знает, где накидался.
— Иди душ прими. Я пока тебе крепкого чаю заварю.
Он сваливает в ванную, постанывая от головной боли и все еще пошатываясь, а медсестричка натягивает плед до самого подбородка.
— Расслабься. Ему нет до тебя дела.
Пока я вожусь на кухне, она встает и залезает в свою сумочку за зеркальцем. Долго и тщательно всматривается в отражение, разглядывая щеку.
— Ты ударил меня. Ничего не хочешь сказать?
— Иначе ты не перестала бы истерить, — отвечаю я.
— На меня никто никогда в жизни руку не поднимал.
— Да, я не Глеб. Цветочками тебя осыпать не собираюсь и лапшу на уши вешать тоже. Зато затрещину дам, которая, быть может, тебе жизнь спасет.
— Ты отвратителен, ты знаешь? С тобой невозможно разговаривать. Ты груб, невоспитан, жесток!
Она как будто специально нарывается. Забывает, с кем имеет дело. Я хватаю ее за шею, которую переломить легче, чем соломинку, и поднимаю с кресла.
— Ну-ка повтори, — шиплю ей в лицо, злясь из-за отсутствия страха в ее глазах. Она словно умерла сегодня ночью и переродилась. Совсем опустошена. До дна. — У тебя слишком длинный язык. Я ведь отрезать его могу. Нам и немой доктор сойдет. Главное — мозги и руки. Хотя, судя по тому, как вчера откинулся Череп, они у тебя не из того места растут.
— Не запугаешь, — отвечает она хрипло из-за сдавленного горла, кладет ладони на мою руку, но не пытается вырваться из хватки. — Я тебе живая нужна.
Вот сучка! Скалюсь, высмеивая ее смелость, но тут же обламывая мечты:
— У нас была горничная. Та еще сплетница. Три предупреждения. Ровно три. А потом один точный короткий порез. В реке выловили через два месяца. В закрытом гробу хоронили. — Я склоняюсь к этой крошке, которая мне в грудь дышит, и шепчу на ухо: — Я не посмотрел на ее трех малолетних детей. Чистильщикам не ведомо сострадание. Всегда вспоминай это, когда язык чешется.
Она задерживает дыхание, и я на расстоянии слышу, как колотится ее сердце. Вот так-то лучше, детка. Бойся меня и не зли.
Взглядом скольжу по пульсирующей венке на ее шее и вдыхаю сладкий запах, слегка разбавленный запахом краски для волос. Надо купить ей шампунь и гель для душа. Пусть смоет с себя любые следы прошлого и новых изменений.
— Красивая…
— Что? — пищит она.
— Шея у тебя красивая. Не хочется портить.
Я разжимаю руку, заметив синяк на ее челюсти. Все-таки крепко вчера приложил.
— Ты больной…
— Опять начинаешь? — рычу сквозь зубы, схватив ее за руку и дернув на себя. — Я, кажется, тебе все внятно вдолбил.
Она дергает рукой, но напрасно. Нашла, с кем тягаться.
Мой взгляд падает на ее длинные, тонкие пальцы. Вижу помолвочное кольцо с мелким бриллиантом. Очевидно, Глеб раскошелился. Снимаю его, сдавив ей палец чуть ли не до хруста.
— Ты спрашивала, убью ли я тебя, если ты откажешься от сделки? Убью. Глазом не моргнув. Ты продалась мне. Я нашел для тебя выход. Не воспринимай все как должное.
Вышедший из ванной брат замирает на пороге, не упустив шанса подколоть меня:
— Твоя невеста кастрирует тебя, если застукает вас…
Глава 8. Цена не вопрос
Ася
Невеста? У этого чурбана есть невеста?!
Я смотрю на него, он — на меня, кажется, не менее удивленно, но также привычно зло.