Глава 14. Кусочек прошлого
Ася
— Куда? — интересуюсь я, немея от угрожающего ответа Камиля.
Он откладывает телефон на тумбочку и, поднявшись с постели, возвращает мне тест.
— Поздравляю!
Наши пальцы едва соприкасаются, и кончики моих укалывает мелким разрядом. Вздрогнув, забираю полоску и делаю шаг назад, позволив Камилю пройти к боксерскому мешку.
— Пора бы представиться Адель, — отвечает он, разминая шею. — Она пригласила нас на ужин. Готовься.
Я хоть и знала, что этот день настанет, но не ожидала наше с Адель очное знакомство так скоро. Под биение моего сердца можно чечетку отбивать. Сжимаю тест в руке и с ужасом представляю, что будет, если она все же узнает меня. Глава крупной мафиозной группировки элементарно не может быть настолько тупой. Или я пересмотрела геройских боевиков.
— Она узнает меня, — произношу я, опускаясь в кресло.
— Возможно, — спокойно отвечает Камиль. — Все от тебя зависит. Веди себя смело и раскованно, и у нас все получится.
— У него были интрижки до меня?
— Были. Первую любовницу Адель купила. Заплатила ей, и та исчезла. У второй выявили рак еще до того, как Адель собралась принять меры.
— А меня решила убить.
— Ну да. Ты здорова, а деньги бы не взяла, — пожимает он плечами.
— Да я бы бросила его, как только узнала бы правду! — вскрикиваю я. — Почему она так жестока именно ко мне?
— Думаю, Адель увидела в тебе серьезную конкурентку. Побоялась, что Глеб выберет тебя, ты его простишь, и вы будете жить долго и счастливо.
— Такое нельзя прощать.
— Это ты так считаешь. Адель готова простить ему все. Она навела о тебе справки. Выяснила, что из родственников только милая мамочка, никаких крупных связей нигде нет, вот и отдала команду избавиться от тебя наверняка.
Да уж, этой дамочке не помешало бы поднять самооценку!
— Похоже, у нее была скучная личная жизнь до знакомства с Глебом, раз она вцепилась в него.
— Нас это не касается, — коротко отвечает Камиль и начинает колотить мешок, играя каждой мышцей своего натренированного тела.
Я стараюсь не смотреть на него, но взгляд так и липнет к крепкому смуглому телу, постепенно покрывающемуся блестящей пленкой. С ним опасно иметь дело. Он всегда наготове.
— Дыру прожжешь, — фыркает он мне через плечо, и я отвожу взгляд в сторону.
Глупо вышло. Надо следить за собой, а то выгляжу дешево.
Ухожу на кухню, чтобы приготовить завтрак, но не знаю, за что хвататься. Это же настоящая помойка! В шкафах ни одной чистой тарелки, холодильник забит просроченными полуфабрикатами, плита заляпана, а по всему полу кошачий корм. Тут уборки на неделю, но если сейчас наведу порядок, то Камиль совсем оборзеет. Закончится все тем, что я даже туфли ему чистить буду. Ну на фиг! Сам свинячит, пусть сам и убирает!
— Я голодная, — заявляю я, вернувшись в комнату. — Пошли четвертые сутки, как я в твоем рабстве, а я до сих пор нормально не ела.
Камиль оставляет мешок в покое и разматывает с кистей бинты.
— Что ты предлагаешь?
— Давай хотя бы пиццу закажем, — развожу я руками.
— Как к татарской кухне относишься?
— Это типа «чак-чак» и все такое? Мне без разницы, лишь бы поесть.
Кивнув, Камиль велит:
— Собирайся, — а сам уходит в ванную.
Как всегда! Относится ко мне, как к собачке дрессированной.
Пока он принимает душ, я сушу волосы купленным вчера феном, одеваюсь в укороченные брюки и рубашку и рисую свое новое лицо. Отражение даже чуточку пугает. Поставь рядом меня прошлую и сегодняшнюю — родная мать не узнает. Камиль прав, мне надо быть уверенней. Мы с Адель никогда не встречались лично. Она знает меня по одной фотографии, сделанной в обычный день, и вряд ли сильно всматривалась. Ревность и без того сводит ее с ума. Любоваться любовницей мужа — верный шаг к безумству.
— Подай мне вещи! — приказывает Камиль, приоткрыв дверь. — В комоде.
— Конечно, господин. Сию минуту, господин, — ворчу я, выдвигая ящик, в котором аккуратно сложены чистые футболки и джинсы. Этот комод будто попал сюда из другого мира. От одежды пахнет свежестью и новизной. — Что именно?
— Без разницы.
А зачем я вообще спрашиваю? Тут все футболки черные и серые, а джинсы и вовсе только черные. Беру первое, что под руку попалось, и просовываю в щель.
Дверь захлопывается без слов благодарности. Вздохнув, возвращаюсь к комоду и замечаю что-то яркое в углу ящика. Отодвигаю одежду, под которой оказывается детская погремушка. Одна-единственная мелкая деталь, но сколько мыслей сбивает в кучу! Я не решаюсь притрагиваться к игрушке, задвигаю ящик и оставшееся время стою, опершись о комод.