— А в какой момент ты на меня внимание обратила? После того как курить… или в чате, или когда ты в кафик пришла? Ты же первая меня увидела? Млин — тормоз я!
— Тормоз, — она снова улыбнулась. — Раньше.
— В смысле — раньше?
— Да я тебя не раз в этом кафике видела.
— Ка-а-ак?
Она промолчала.
— Мли-и-ин! А я не помню тебя… Я, когда в чате — ничего не замечаю вокруг. А почему не подошла? Хотела? Или нет?
— Хотела.
— Так чего?..
— Я первая не могу. Стеснительная я девушка.
— Ну, ты даешь… И что, так и не подошла бы?
— Наверное, нет. Не знаю…
— И-и-история…
Ей было совсем пора. Мы по-солдатски быстро убрались и покинули поле любви, оставив за собой разруху в комнате.
Спала я сладко.
В понедельник, притопав на службу к полудню, я пинками заставила себя убрать следы вчерашнего пиршества и уселась перед кульманом, тупо глядя на лист. И захотелось позвонить Чуде. Просто захотелось. Наверное, снова бросит трубку.
Но она не бросила.
— С днем рождения, Аня!
— Спасибо.
И тема закрыта.
— Как дела? — Как, словно пытаюсь удержать призрачную ниточку, слабо связывающую меня с ней.
— Хорошо. — Утвердительная такая интонация, но спокойно.
— Правда? Я рада.
Она молчит. Никакого проявления интереса ко мне, конечно. Но ждет. Молча.
— Ань… в конце лета я в Москве буду… Может, все же увидимся?..
— Не увидимся. — Так же спокойно и твердо.
— Не хочешь?..
— У меня планы меняются.
— Как меняются?
— Уезжаю я.
— Из Москвы?? — Да.
— Куда? В Киев?..
— В Киев.
Где-то в глубине грудной клетки стало гулко, как в пустой бочке. Не хочу!
— Ты сегодня будешь в чате?
— Не знаю. У меня работы вал. Всю неделю. С понедельника я в отпуск иду. А потом, вообще, увольняюсь.
«Не-е-ет!!!»
— Аня… Так и — все?..
— Что — все?
— Уезжаешь?? ? — Угу.
— Понятно…
Боже, какая ерунда!! Вот так вот терять то, что и не приобретено даже…
Вот сейчас… трубка прижмет рычаг… и не схватить ее за руку и не удержать! Уедет, и будет жить своей жизнью. Как и жила — без меня. Ей оно НЕ надо. А мне — надо! Почему-то… Но что я могу сделать??
— Аня…
— Ну что? — Ей уже стал надоедать этот бессмысленный телефонный разговор.
— Я люблю тебя.
Молчание.
— А что мне делать?? — Отчаялась я.
— Жить.
— Я без тебя не могу.
— Ир, не говори чепуху! Ладно, все — пока — мне работать надо.
— Хорошо…
— Пока!
— Пока… И. гудки.
«Почему такая боль?? Зачем она?» До того нестерпимо! что хочется вырвать этот жгучий сгусток боли вместе с душой.
Зачем?.. чтобы что-то понять? Что? Один умный мальчик мне сказал — надо уметь умирать метафизически, чтобы не умереть физически. Надо быть готовым умереть — так, чтобы возродиться. Но — зачем? Я не хочу новой жизни — без нее. Мне необходимо! — чтобы в моей жизни она была! Это слабость?..
Я набрала светлогорский номер.
— Да. — Мужской голос, наверное, отец.
— Добрый день, я могу услышать Аню?
— Сейчас.
— Я слышу, как он зовет ее.
— Алло, — ее низкий голос. Красивый.
— Привет. Это Ира.
— Привет!
— Анька, она уезжает!
— Кто?
— Чуда… — зачем я ей это говорю?
Она сделала паузу.
— Куда?
— Из Москвы. В другую страну, вообще. Анька! Я ее теряю!
Молчит.
— Ладно, Ань… — я вздохнула, — извини, гружу тебя… Ты сегодня приедешь?
— Сегодня вряд ли…
— Жаль… Почему? — Только теперь я обратила внимание на дохлые интонации в ее голосе, — как самочувствие?..
— Ниже плинтуса.
— Да ты что? Паршиво, что ли?
— Да, помираю просто. Нельзя мне пить.
— Ну, млин! Надо было мне не водку брать… да?
— Да мне вообще пить нельзя.
— В смысле?
— Да — в смысле — нельзя! Больные мы.
Вот это новости!
— Так зачем же ты пила? Почему не сказала??
Молчит.
— Анька… ну ты даешь.
Молчит.
— Сумасшедшая… И что ты теперь?
— Ну, что… буду жить, если не помру.
— Не помирай!
— Ага… Я завтра приеду.
— Приедешь?
— Приеду.
— Завтра тебе лучше будет?.. А хочешь, я приеду?
— Хочу.
Я вспомнила про вечерний инет с Чудой. Которого не должно быть, но от этого трудно отказаться.
— Хорошо. Давай так. Я тебе еще вечером перезвоню. Если у меня ничего экстремального к этому времени не случится — я приеду. Хорошо?
— А что экстремального может случиться?
— Ну, я не знаю. Ань… Мало ли какие дела вдруг. Я позвоню еще!
— Позвони.
— Анька…
— Что?
— Хочу видеть тебя.
Вот как…
— Я тоже.
Вечером я перезвонила. К концу дня ко мне на службу пришла моя подруга, одноклассница, и притаранила пива. Отказаться от такой расслабухи я не могла. Потом я смоталась в киоск за добавкой.
Мы сидели в сизом дыму, и я сыпала откровениями из последних событий своей непутевой жизни. Танька всегда проявляла какой-то ярый интерес ко всему, что со мной происходило. Я принимала это за особенность ее бабской натуры и охотно удовлетворяла ее любопытство.
Исключительное внимание Танька обратила на упоминание о болезни Брызги. Может, потому что была медиком.
— А что за болезнь?
— Да не знаю. Я не спрашивала.
Танька, пуская дым в потолок, пила меня свои ми карими глазами, ничуть не смущаясь собствен ной беспонтовой любознательностью.
— Ей пить нельзя — это при какой болезни может быть? — поинтересовалась я.
— Ну! При разных. Может, она лечение сейчас принимает — тоже алкоголь нельзя. Ты спроси! А вдруг у нее инфекционное что-нибудь? Ты, что — совсем без головы?
— Да… Ты думаешь…
— Да и вообще! Как можно так бездумно с незнакомым человеком, и сразу — интим?! Сейчас столько заразы! Ты вот не знаешь. Дура ты! — удовлетворенно резюмировала Танька и глотнула из своей бутылки.
— Да ладно тебе. Что бы она мне не сказала, если что?..
— Да ты ее не знаешь совсем! А может, она специально? Эти люди — они же злые, обиженные на всех — для них заразить другого — это удовольствие!
— Перестань, Танька!
— Не перестань! Слушай меня, если сама не соображаешь.