Что это? Я подняла голову с подушки. Часы на стене показывают двенадцать часов. Фу, какая мокрая постель. Наверное, спала температура. Трамвай звонит… Это же мой телефон! Взяла в руки мобильник, ответила на звонок.
— Да, — произнести это короткое слово оказалось очень трудным делом.
— Всё-таки вы слегли, — строго проговорил телефон голосом Никиты.
Я вздохнула.
— Откройте дверь. Там мой белорусский друг принёс всё необходимое для вас. Он не может достучаться. Его Тарас зовут, — и уже громче добавил. — Трубку не кладите!
Я с трудом поднялась и открыла дверь.
— Добрый день! Маргарита? Правильно?
— Да. Проходите, пожалуйста.
— Передайте ему телефон, — трубка снова заговорила.
— Это вас, — я протянула телефон Тарасу, а сама вернулась в постель.
Тарас односложно что-то отвечал Никите, а я лежала и еле сдерживала слёзы. Вот так поездка получилась у меня. Ничего не скажешь…
— Возьмите, — Тарас снова протянул мне мобильник.
— Маргарита! Во всём слушайтесь Тараса. Запишите его телефон. И, если что, звоните ему. Даже ночью. Вы хорошо слышите меня?
— Угу, — просипела я.
— Так складываются обстоятельства, что вернуться сегодня вечером я не смогу. Я далеко от Минска, под Брестом.
— Не надо приезжать. Всё в порядке у меня, — как можно громче и чётче сказала я.
Моё негодование начинало потихоньку расти. Только его мне для полного счастья и не хватало сейчас, когда я в таком ужасном состоянии.
— Я приеду, как только смогу. Даже, если это будет и ночь.
— Правда, со мной всё будет в порядке. Не стоит торопиться и бросать дела из-за меня.
Хотя, для полного счастья мне как раз и не хватает такого мужчины. Я удивилась собственным желаниям. Это всё высокая температура. Это бред…
— Ну, хорошо, выздоравливайте. До встречи.
— Спасибо. До завтра.
Рядом стоял Тарас и протягивал градусник. Я молча взяла его и измерила температуру. Хотела посмотреть результат, но он успел забрать его из моих рук.
— Тридцать девять. Ладно, без паники.
Он подошёл к журнальному столику. Закипятил чайник. Что-то наболтал в кружке, остудил и заставил меня выпить содержимое. Потом распаковал пакеты. Достал какие-то формы, которые были завёрнуты в фольгу.
— Это для вас. Вам надо пообедать.
— Спасибо, мне совсем не хочется.
— Надо. Я не могу уйти, пока не увижу, что вы хоть немного подкрепились.
— Ну, хорошо, — пожалела я его.
Ведь, наверняка, ему Никита приказал за мной проследить. А я уже знаю, как он умеет убеждать и приставать к людям.
Я перекусила. И, если честно, мне здорово полегчало. Скорее всего, помог порошок от простуды, который сделал для меня Тарас.
Новый мой знакомый убрался в моём номере и сказал, чтобы я звонила, если что-нибудь ещё понадобится.
— Спасибо большое. Я не думаю, что мне что-то будет ещё необходимо. Вы столько всего принесли. Мне и за неделю это не съесть.
— Ну, вдруг температура поднимется или…
— Не будет или. Я очень редко болею. И очень быстро выздоравливаю.
— Ну, хорошо. Отдыхайте. Приятно было познакомиться с вами.
— Спасибо. И мне очень приятно.
Я встала и закрыла за ним дверь. Потом включила телевизор, выпила кофе, приняла душ — в общем, жизнь стала налаживаться. Можно и книгу почитать.
Вытащила привезённый с собой детектив и не заметила, как день стал подходить к концу. Темнеть в номере стало с заметной скоростью, как это обычно и бывает поздней осенью.
Тело снова стало ломить, а веки потяжелели. Включила ночник. Дотянулась до градусника. Ух ты! Тридцать девять и девять! Такая температура у меня впервые в жизни. Ладно, без паники. Так, кажется, говорил Тарас.
Звонить ему не буду. Неудобно беспокоить малознакомых людей. Кто я ему такая? И Никите никто… Я дотянулась до сумочки и выпила снова анальгин. И через пять минут отрубилась.
Только стала засыпать, точнее, впадать в забытье от высокой температуры, как снова позвонили в дверь. Может мама? Так они с папой теперь живут далеко. Очнулась и поняла, что это снова звонит мой мобильный. Глаза невольно зацепили часы на стене. Они показывали в свете ночника половину третьего ночи. Половину третьего… Вот это меня вырубило!
Не успела сказать «алло», как услышала:
— Откройте немедленно дверь.
Укрывшись одеялом, еле ползя к двери, с ужасом думала, как будет сейчас зол Никита. И моя голова закружилась с ещё более невероятной силой.