Улыбаюсь, быстро разворачиваюсь и быстрым шагом иду в сторону стоянки такси.
Глава 19
Я стою по колено в воде, которая полностью просвечивает мои ноги. Водичка в море сегодня очень тёплая. Наблюдаю, как Кузя старательно пытается проплыть несколько метров самостоятельно.
— Марго, Марго! — мягко зовёт меня Никита.
Я не вижу его. Он остался за спиной, на пляже.
— Марго! — подходит и растирает мои плечи.
— Мамочка, — подплывает Кузя и встревоженно смотрит на меня.
Солнце слепит мне глаза, а я щурюсь. Так слепит, что открыть их становится очень тяжело.
— Давай, давай, открывай глазки, Марго, — нежно шепчет Никита.
Я открываю. И не вижу их лиц на фоне яркого солнца, которое светит в окно. Понимаю, что я уже лежу на кровати. Подо мной мягкий матрас. И высокая подушка. Ой, это же моя комната. А где море?
И тут ко мне начинает возвращаться память. Он приехал. И заберёт моего сына.
— Кузьма! — я громко кричу, но слышу только свой шёпот.
Пытаюсь резко вскочить, но у меня ничего не получается. Слабость настолько захватила моё тело, и, кажется, что меня приковали к кровати. Через какое-то мгновение ощущаю тепло рук с двух сторон.
— Тише, милая. Лежи, пожалуйста, спокойно, — он гладит меня одной ладонью по руке, а второй прижимает к постели. — Врач скоро будет.
— Не надо врача, — я начинаю плакать. — Пожалуйста…
— Мамуля, ну ты что? — я удивлённо поворачиваю голову и вижу, как Кузьма обнимает меня маленькими ручонками за шею. — Ты смелая у меня. Ты что, боишься какого-то врача? Он тебя вылечит.
Маленький мой… Знал бы Кузя, что вот из-за подобного страха когда-то я совершила непоправимую ошибку.
Я обнимаю в ответ сына и прошу Никиту:
— Пожалуйста, не забирай его у меня. Прошу тебя… Я всё сделаю, как ты скажешь… Только не забирай…
— Марго, пожалуйста, успокойся. Не придумывай никакой ерунды. Представляю, что у тебя творится в голове. Услышь меня. Ты слышишь? Никто не собирается у тебя никого забирать, — он гладит мои ладони.
— Правда? — я улыбаюсь сквозь слёзы.
— Мамочка, ну посмотри, это очень порядочный мужчина, — Кузя гладит меня по волосам.
Я рыдаю. Слёзы скатываются по щекам, попадают в уши, а подушка продолжает намокать.
— Разве я когда-нибудь давал тебе повод усомнится в моих словах? — с теплотой в голосе спрашивает он, и добавляет ровно таким же спокойным и неизменившимся тоном, ни больше ни меньше, — но объясниться тебе придётся.
— Я знаю. Я всю объясню. Сейчас я встану. Это только я одна во всём виновата, — слёзы уже смочили половину подушки.
— Так, — уже строгим голосом проговорил Никита. — Вставать не надо. Тебе надо лежать до прихода врача.
— Хорошо, — послушно соглашаюсь я и снова ложусь на подушку, чтобы и дальше её мочить.
— И второе, надо как-то остановить это мокрое дело. Я тебя очень прошу. Тебе ещё сына растить, а ты нервы себе треплешь. И мне.
— И мне, — заявил Кузя.
— И ему. Молодец, Кузьма, — Никита потрепал его по голове. — Может, ты сможешь её уговорить больше не плакать?
— Смогу. Сейчас найду к ней подход.
Тут мы оба заулыбались, а следом засмеялся и Кузя.
— Так быстро, у меня так не получалось никогда, — его улыбка осветляет всю комнату.
— А ты очень давно маму знаешь?
— Давно. До тебя ещё дело было. Ну, что скисла снова? Марго, я уже всё понял.
— Что понял? — испуганно спросила я.
— Всё. Ты знаешь, о чём я говорю. Как только Кузьма переступил порог… Тебе придётся всё мне рассказать.
Я киваю.
— И ему.
Я молчу. Никита не говорит, что он это сделает сам в противном случае. Будет ждать моего признания.
— Я сделаю всё, как ты скажешь.
— Вот и умничка. А сейчас успокойся. Всё уже позади.
— А что впереди?
— Разберёмся. И всё решим. Уж поверь, я сделаю всё, чтобы ты больше не исчезла. И даже больше.
Меня немного стало колотить.
— Ну, ну, спокойно. Это не то, что ты подумала. Я не буду заставлять тебя жить со мной.
Его слова резанули острым ножом так, что моя лихорадка только усилилась.
— Слушай, Маргарита! Так дело не пойдёт. Ты себя потиху убиваешь. Только больше не плачь. Всё будет хорошо. Будем теперь вместе Кузьму растить, — и подмигнул сыну.
— Что, это правда? Теперь у меня будет папа? Настоящий? Как у Фёдора?
— Да, малыш, — я потрепала его по голове, а у самой в этот момент свалился камень с души, и, правда, всё позади. — Я всё ему расскажу, — эти слова уже относились к Никите.