Никита одобрительно кивает и снова улыбается. Так, как и тогда, пять лет назад, обворожительно, словно сойдя с обложки журнала.
А ведь он стал ещё лучше. Краш — так бы сказала моя здешняя подруга Аня, любительница социальных сетей. Немного прибавил в весе: ему идёт, теперь этот факт вкупе с неизменной лёгкой небритостью делает из него солидного мужчину среднего возраста.
Моё состояние ухудшается, а при таких мыслях руки и ноги слегка сводит судорогами. Вспоминаю, как сердце от его прикосновений проваливалось в живот. Вот и сейчас оно пропускает удары.
И следом боль. Ничего у нас с ним больше не будет. Он не сможет простить то, что я сделала. Никогда. Пять лет — это очень много. И нет мне никаких оправданий. Он только что сам мне об этом сообщил. Я одна во всём виновата.
Раскосые глаза ласково смотрят, как будто и не было этих пяти лет.
— Как ты чувствуешь себя?
— Хорошо.
— Опять врёшь?
Я ничего не отвечаю. Ощущение, словно мы там, в минской гостинице. Я заболела, а он ухаживает за мной. Руки гладят мою кожу… И я вижу только его карий взгляд, который меня раздевает…
Я встрепенулась. Он тоже меня разглядывает. Ой, как же, наверное, я сейчас плохо выгляжу. Когда плачу, лицо распухает, словно пчёлы искусали. Но, кажется, он всем доволен. И на секунду, мне показалось, вновь засветились озорные огоньки в его глазах. Да нет, показалось.
Непроизвольно одёргиваю летний халатик, в котором я лежу перед ним. На улице стоит жара, на носу август месяц. И в голову никому не пришло бы меня укрыть. Моя кожа легко с начала весны всегда приобретает устойчивый бронзовый оттенок, а волосы становятся почти белого цвета — выгорают на солнце. И я так же, как и раньше, особенно в жару, часто заплетаю косу.
Он будто читает мои мысли и проводит рукой по расположившейся на подушке толстой косе. Довольно улыбается:
— Ты совсем не изменилась. Пару маленьких деталей добавилось. Но мне нравятся эти изменения.
Не успеваю подумать, что всё это значит, потому что Кузя, внимательно наблюдая за нами, резюмирует:
— А мне повезло. В нашем посёлке папа есть не у всех.
— Повезло, сынок, — подтверждаю я.
Никита в ответ на мои слова нежно улыбается.
— Никита, а почему ты зовёшь мою маму Марго? Я никогда не слышал, чтобы её так называли.
— А что, мама против?
— Нет, мне нравится.
— И мне, — сообщает Кузя.
Мне действительно это нравилось тогда. И сейчас нравится, потому что появился он. А до этого момента я вздрагивала, когда слышала имя Марго по телевизору или читала книгу с таким именем у героини. Это всё слишком остро напоминало о нас. И это было очень больно.
— Кузя, а когда ты пришёл? Ты же должен был только через час появиться дома?
— Так я чуть-чуть покатался. И захотелось тебя поцеловать. Приехал на самокате, а тут возле кровати Никита сидит. Он мне объяснил, что ты от радости в обморок упала. Так, Никита?
— Так, всё так. Почувствовал, значит, — ответил Никита, а мне незаметно моргнул.
— Спасибо, — тихо ответила я.
— Вот мы и познакомились, пока ты спала.
— Долго это было? — спрашиваю у Никиты.
— Долго. Очень долго. Чуть с ума не сошёл. Минут двадцать. Уже всё испробовал. Потом просто стал тебя звать. А Кузя помогал мне.
Они, эти двое мужчин, всё говорили и говорили. То со мной, то между собой. Сидели рядом, а от них исходило такое тепло, что моя лихорадка не была уже такой неприятной. В какой-то момент я почувствовала снова, как тогда в гостинице, когда рядом со мной стояла белая корзиночка с оранжевыми розами, что должно скоро непременно произойти что-то хорошее. Попыталась словить этот момент, находясь между моими любимыми людьми, но на веранде послышались шаги.
— Скорую тут вызывали?
— Дежавю. Марго, ну что у нас с тобой за встречи? Я нахожу тебя, а потом приезжает скорая.
— Не понял, — удивился доктор.
— Мы вызывали. Только наша мама сама очнулась.
— Сейчас осмотрим вашу маму.
— Кузя, сбегай, пожалуйста, на кухню за ложечкой, чтобы маме горлышко посмотреть, — Никита деликатно отправил сына из спальни, а сам даже не пошевельнулся.
Его бровь приподнялась: мол, я никуда отсюда не уйду, пока не узнаю, что скажет доктор. Но сегодня на мне присутствует нижнее бельё. Радуюсь, что с утра надела новое. Это же надо, чтобы так совпало. В кои-то веки мне повезло. Не приходится краснеть. Впрочем, приходится. Никита с меня не сводит глаз.
— Вы муж?
— Да, — Никита снова уверенно врёт, как и тогда.
Прибегает Кузя. Приносит ложечку.
— Очень хорошо. Ничего страшного не нахожу, — Кузя и Никита довольно улыбаются. — Говорите, был сильный стресс?