— Я заметила, как ты меня вчера разглядывал. Но очень расстроилась, когда ты сказал, что не будешь заставлять меня жить с тобой.
— Вот видишь. Надо уметь разговаривать друг с другом. Говорить о своих желаниях. Это нормально. Ты заплакала, а я решил, что тебе уже не хочется быть со мной. Подумал: понятно, прошло много времени. И у тебя уже был брак другой…
Я заулыбалась.
— Какой ты глупенький, ну как с тобой можно не хотеть быть.
— Колючка, ты забываешься, — он пощекотал меня возле уха. — Глупенький. Так меня никто ещё не обзывал.
— Нет, не забываюсь. Как можно думать, что ты кому-то не нравишься? Меня все эти годы мучает вопрос… Я всё никак не могу понять… Почему я?
— А почему ты считаешь для себя это невозможным?
— Ну, ты такая знаменитость. Меня и тогда это смущало. Я всё решиться не могла с тобой встретиться. И я тебе так и не сказала, что захотела провести с тобою ночь, чтобы мой первый раз запомнился мне на всю жизнь. С милым мне человеком… Да и покончить хотела побыстрее с этим делом.
— А я был милым?
— Да ты что! Ещё спрашиваешь! Милым, добрым, обаятельным. Нежным… Я эти годы только и жила этими воспоминаниями. Особенно во время трудностей…
— Так почему сбежала от меня в ту нашу ночь?
— Я убегала на один день…
— На один день… А получилось на пять лет, — Никита зарылся носом в мои волосы и втянул в себя мой запах.
— Прости.
— Маргарита, хватит уже: прости и прости. Неужели не видишь, что я давно тебя простил. И наш разговор ещё не окончен. Так что не увиливай. И наши совместные планы ещё впереди. Теперь от меня не сбежишь. Понятно тебе? — он взял меня двумя руками за щёки и поцеловал.
— Понятно, — ответила я, когда он меня отпустил.
— Давай уберём посуду, — предложил Никита.
Мы переместились в дом — на кухню. Расставили всё по местам, а я стала складывать продукты в холодильник.
— Я сейчас вернусь, — сообщил мне Никита.
Перелила компот в графин, включила воду и стала мыть тарелки. Никита вернулся и крепко обнял меня сзади.
— Что было, когда в кабинет вернулась твоя мама? — Никита ободряюще погладил меня. — Зачем так опять напряглась? Я рядом, и тебя не оставлю. Расслабься. Продолжай мыть посуду. Что ты сказала ей?
Никита говорил ровным голосом, как будто речь шла не о вопиющем случае, а о погоде. И мне стало передаваться его спокойствие.
— Мама спросила, что произошло, а я ничего не смогла ответить. Закрыла ладонями лицо и стала громко плакать, — я взяла следующую тарелку. — Он же стал что-то говорить о том, что осмотр не закончен… Потом ещё что-то… Но я уже этого не слышала. У меня началась самая настоящая истерика, — я поставила тарелку на сушку и потянулась дрожащей рукой за следующей.
— Тише, малыш. Спокойнее, — Никита перекинул мои волосы, а сам прижался к моей щеке.
— Хорошо. Не знаю, сколько ещё прошло времени… Но я увидела в кабинете других врачей. И себя со стороны: я сидела и раскачивалась из стороны в сторону, и громко кричала. Мне дали выпить какое-то лекарство. Другой врач стал гладить меня. Я потихоньку пришла в себя. Оглянулась вокруг. Мама выглядела очень испуганной, — выключила воду и развернулась к Никите.
— Ещё бы. Всё-таки она мама. Выносила и родила тебя, что-то должно было ёкнуть в её сердце, — ответил Никита, но не выпустил из своих объятий.
— Но тогда я этому удивилась. И обрадовалась, что она поверила мне. И ещё я запомнила, что другой врач говорил, что уже предупреждал лысого. Что поступила не одна жалоба. И что он отстранён от работы на время проверки…
— Продолжай. Вы вернулись в машину?
— Не сразу. Меня долго уговаривали пройти в другой кабинет. И просили, чтобы осмотрел другой врач. И даже хотели поставить какую-то капельницу. Я снова стала плакать. Но мама, на удивление, вывела меня из поликлиники.
— Хоть один рассудительный поступок. А папе рассказали?
— Нет. Мама предупредила по дороге, чтобы я молчала. А то папа начнёт разборки. И тогда точно меня потащат назад к врачу. И я согласилась.
— Марго, какая ты доверчивая, — Никита осыпал мелкими поцелуями моё лицо.
— Может быть. Но я ни за что не вернулась бы в поликлинику.
— Ты всё сделала правильно, девочка моя. Всё абсолютно правильно. А теперь ты под моей защитой. Чтобы не случилось.
— Спасибо, Никита.
— После этого случая тебя больше не обижали родители?
— Нет. Но и прощения не попросили.
— Молодец, что осознаёшь, что они это должны были обязательно сделать. Признать свою ошибку. И это не тебе надо. Это им было надо. Просто они твои родители. И для тебя это казалось правильным.