Закончив тираду и залпом допив содержимое кубка, она откинулась спиной на плетенку и прокричала:
— Мироздание, пошли мне огнедышащего дракона!
— Боюсь, город этого не переживёт, — хихикая, я закидывала очередную порцию грибов в рот.
— Осторожней с желаниями, Рысь, — улыбаясь, промурлыкала наша пантера, — им свойственно сбываться.
— А что насчёт тебя, снежный барс? — поднявшись на локте и зачерпывая грибы из сковороды, поинтересовалась Эрика.
— Ооу, а у нашей снежной кошечки есть воздыхатель.
— Талия, прекрати так хлопать глазками, иначе я предложу тебе своё сердце, — усмехнулась я. — И мне интересно, кого ты мне в любовники решила записать?
— Эйдана, конечно!
— Это тот Рапунцель? — сгримасничала рыжая, как будто лимон разжевала. — Мама против. Да гидра его раздери, даже у голема эмоций больше, чем у этой статуи. Вы видели, как он улыбается? От такого зрелища даже стены сыплются.
Образ Эйдана всплыл в моём воображении. Многие девушки Академии сходили по нему с ума. Писали любовные письма, более храбрые приглашали на свидания, но все до единой получали отказ.
— Но он умный, талантливый, от него, как ты говоришь, исходит энергия, и даже не думай спорить, это так. Эрика, может, возьмёшь его на абордаж? Разожжешь в нём огонь жизни? — невинно приподняв брови, предложила Талия.
— Нет, эта принцесса не в моём вкусе.
— А вам нужен экземпляр со шрамом на всё лицо и с выбитым зубом?
— Так, ну не утрируй, Фейт, я люблю ухоженных мужчин. Но Рапунцель словно в мёд окунули, не люблю я таких сахарных. В идеале хочу того, от которого захватывало бы дух и сжималось женское естество.
Ещё долго поляну заливала трель из женского смеха и бесконечной болтовни, на что маленький божок только тяжело вздыхал.
Двадцать пять часов спустя
— Ай-ай-яй, голова, — послышался где-то под боком скулёж Эрики.
— Где это мы?
Испуганный голос Талии заставил меня распахнуть глаза и сесть на мягком матраце.
Мы лежали на огромной кровати. В комнате царил полумрак, и только полоска солнечного света, пробивающаяся из плотно зашторенного окна, говорила о том, что, возможно, сейчас день.
Вот только, похоже, день наступил новый.
Наши платья выглядели не самым приличным образом, местами порванные, грязные, так что мы не вписывались в антураж спальни. Нам бы в таком виде лежать в сарае с курами, а не на шёлковых простынях.
Дверь тихонько отворилась, и на пороге появился Эйдан. Глаза были злыми, на скулах танцевали желваки.
— Пробуждение было добрым, миледи? — как ножом по железу, проскрипел голос.
Тяжёлые шторы распахнулись, и яркий солнечный свет залил комнату.
— О, чудеснейшее из всех, что были, — прошипела Эрика, жмуря глаза.
— Эйдан, здравствуй! Подскажи, где мы находимся, и не мог бы ты предложить нам воды? — как и положено княжне, не теряющей лица ни при каких обстоятельствах, даже если земля под ней разверзнется и она будет падать в пучины Ада, спросила Талия. Достоинство и воспитание всегда при ней.
— Вы у меня дома. Кувшин с водой и бокалы вы можете найти на прикроватном столике. Также там эликсир от похмелья.
— И как мы попали к тебе домой? — наливая в стакан воды, поинтересовалась Эрика.
— Я привёл вас к себе после того, как обнаружил плещущихся в фонтане на центральной площади.
Рука Эрики замерла, не донеся бокал до рта, Талия поперхнулась водой, а я уставилась на Эйдана в ожидании предательской ухмылки, как знак того, что он над нами подшутил.
Но нет, он не был похож на шутника.
— Думаю, нам пора уходить, — со всей серьёзностью глядя на нас, сказала Эрика.
— И правда задержались, — подскочила с кровати Талия.
Я смотрела на приводящих себя в порядок, насколько это было возможным, подруг и спиной чувствовала прожигающий до самых костей взгляд.
Пора уходить. Срочно.
— Благодарим тебя за заботу о нас. Прости, что доставили неудобства, — за всех троих поблагодарила Талия, развернулась и пошла на выход, за ней последовала Эрика. Я было тоже рванула в проход, но Эйдан перехватил меня за локоть и наклонился к моему уху.
— Не прошло и суток, и ты снова пьяна и шатаешься непонятно где. Довольно, — его голос прозвучал без эмоций, но тон не подразумевал возражений с моей стороны.
Посмотрев в его красивое лицо, в его глаза, я испытывала… Что? Гнев? Ненависть? Дежавю? Ведь я не имела права злиться, да и страху-то откуда взяться?
Да, он прав, но Эйдан мне никто, не брат, не отец, не муж и не парень, и, собственно, ему должно быть плевать на меня, да и мне должно быть всё равно, но почему-то не было.