Город меня душил, душили стены и оттенки серого, коричневого, кирпично-красного. Хотелось пространства, ветра, свободы, хотелось зелёных и жёлтых красок, хотелось видеть днём голубое небо, а ночью наблюдать звёзды. Я родилась и выросла в городе, и мысли, «что мне здесь не место», всегда вызывали у меня непонятные чувства. Другого я и не видела, не с чем сравнивать, тогда откуда такие фантазии? Возможно, я просто люблю мечтать, вечно витаю где-то в облаках, придумываю для себя другую жизнь, когда ложусь в кровать.
Эрика шла уверенно, видимо, не в первый раз.
— Сейчас зайдём в тот проём, там в стене есть дверь, она выходит прямо в квартал.
— Мы крадёмся, как разведчики, откуда тебе известно о потайной двери?
— Вы же знаете Джулиана из архива?
— Конечно, кто его не знает, он мистер «ходячий позитив», — припомнила я одно из его позывных имён.
— Да, милый парень, это ведь он вёл распределение стихий в первый учебный день, — тонкий щебет донёсся до нашего с Эрикой слуха.
Щёки Талии окрасились в розовый. Ну вот что за «милашка», видят Небеса, держусь из последних сил, я точно её покусаю, и пусть удача будет на моей стороне и мне перепадёт немного очарования.
— Так вот, у этого «обаяшки» отец — владелец игрального дома, который также таверна, который также бордель.
— Да ладно? Ни за что бы не подумала, глядя на Джулиана.
— Он вырос без матери, его воспитывали женщины, работающие на его отца, и я тебе скажу, там дисциплина строже, чем у Талии дома. Это не притон, куда приходят рыбаки и плотники, это очень дорогое и роскошное место, где собираются отдохнуть графы, герцоги, одним словом, элита. Честно, не зная, что это за место, я бы приняла женщин за ровню тем, кто это место посещает. И не только правящие династии, однажды я видела там отца Зика.
— Вот тебе и святоша!
— Давно уже ни для кого не секрет, что люди, надевающие рясы и распевающие о морали и смысле жизни, кровожаднее бандитов, алчнее пиратов, тщеславнее баронов, богаче знати. Вы видели, сколько пожертвований несут в храм? А монашки… Невинность? Что это за слово такое? Я, конечно, утрирую, но вы и сами это прекрасно знаете.
— Ужасающая истина, — подтвердила Талия тираду Эрики.
Последняя преграда встала у нас на пути. Дверь, что была спрятана под густой порослью девичьего винограда, самому не найти, если не знать, где искать. С небольшой потугой открылась во внутрь широкой каменной стены, и мы гуськом вошли в полумрак и буквально через пару шагов вынырнули на залитый солнцем …. бардак!
Деревья, вырванные с корнями, разбитые окна, сорванные вывески, развороченные клумбы, перевёрнутые столы, раскуроченные в щепки стулья.
— Оуу.
— Эээ…
— А здесь наливают ромашковый чай? — прощебетала Талия.
Мы последовали за Эрикой молча. На нас никто не обращал внимания, люди были заняты уборкой. Тут и там шуршали мётлы, звенело убираемое стекло, мужчины перетаскивали дубовые столы, что смогли уцелеть.
Подойдя к увитому плющом зданию высотой в четыре этажа, разглядели богами уцелевшую вывеску, что гласила — «Биение сердца».
Как гусята за гусыней, мы вошли за рыжей внутрь.
— Талия?
— С утра была Эрика.
Навстречу нам вышел улыбающийся Джулиан.
Красивый же, гад. Высокий, широкоплечий. Кучерявые светлые волосы топорщились в разные стороны, кожаные штаны обтягивали длинные ноги. Высокие сапоги и короткий женский фартук в ромашку на голое тело.
Оох!
— Здравствуй, Эрика — и его глаза снова вернулись к брюнетке. — Талия, — слегка склонив набок голову, поздоровался парень. Ещё раз.
— Здравствуй, Джулиан.
Немного неловко, мы явно с рыжей были лишними в эту секунду. Лишней была Эрика, меня Джулиан даже не заметил.
— Четвёртый этаж практически не пострадал, в двух комнатах выбиты окна, — обратилась к Джулиану спускавшаяся по лестнице женщина.
Она подошла к нам и, обведя взглядом, приветливо улыбнулась и замахнулась полотенцем. Шлепок пришёлся на голову парня.
— Ох, к тебе гости! И не похоже, что мы тебя замечательно воспитали, — подходя ещё ближе и замахиваясь полотенцем снова, продолжила: — раз девушки стоят у порога.
— Хорошо, хорошо, — смеясь, он поднял руки, защищаясь от нового удара полотенцем. — Миледи, — склонился в поклоне Джулиан, — прошу вас, следуйте за мной.
Развернувшись, он двинулся в сторону коридора, и тут уже головы склонили мы.