— Что? Тебя это вообще не должно касаться! — Я задыхаюсь оттого, что ему удалось узнать обо мне такую интимную подробность. — Выйди, пожалуйста. Мне… мне нужно в туалет, — с отчаянием прошу я.
— Кабинки свободны. Все три.
Моя грудь поднимается часто-часто, я сжимаю руки в кулаки так сильно, что острые ногти больно впиваются в кожу. Понимаю, что он не изменит своего решения, и прикрываю глаза, пытаясь придумать, что делать. Ведь наверняка еще немного — и мы покинем мероприятие.
— Ладно, только закрой уши, — с гордо поднятой головой прошу я, на что Марат лишь смеется.
— У тебя три минуты. Нам уже пора. Теперь уж точно все убедились, что ты жива и здорова, — подтверждает мою догадку Марат, и я понимаю, что нужно срочно что-то делать.
Я никак не комментирую его слова. Закрываюсь в дальней кабинке и прислоняюсь спиной к холодной двери.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Дрожащими руками поднимаю подол платья и достаю маленький клочок бумаги, который спрятала под резинкой чулка. Нужно срочно придумать, как передать это отцу.
Я открываю дверцу и подхожу к раковине. Включаю кран и прикасаюсь мокрыми ладонями к раскрасневшимся щекам. Марат стоит на том же месте. Я натыкаюсь на его внимательный взгляд, и на мгновение мне кажется, что он знает о задуманном мной.
Он ленивой походкой идет ко мне. Я задерживаю дыхание, настраиваясь на то, что придется дать отпор. Но Марат лишь останавливается за моей спиной и молчит.
— Это ожерелье тебе идет. Оставь себе, — его голос звучит хрипло. Прямо над моим ухом, вызывая дрожь во всем теле.
— Что? — непонимающе смотрю на него в отражении зеркала.
— Это мой тебе подарок.
Внезапно его пальцы касаются моей шеи. Кожа покрывается мурашками, я вздрагиваю. Хочу отойти от него, но не в силах сделать ни шагу. Не двигаюсь, словно приросла к месту, и зачарованно наблюдаю за тем, как переливаются камни на моей шее в тусклом свете.
— Это слишком дорогой подарок с твоей стороны. Мы едва знакомы.
— Плевать.
Марат слегка подается вперед, зарывается носом в мои волосы.
— Что ты делаешь?
— Ты вкусно пахнешь, — тянет он, обволакивая меня своим голосом и терпким ароматом парфюма.
Пытаюсь уклониться от него, но не получается.
— Я… Мне нужно попрощаться с отцом перед уходом и загладить недоразумение, которое произошло между нами.
— Тебе идет синий цвет, — словно не слыша меня, произносит он.
Одна его рука скользит вдоль моей шеи, вторая обхватывает талию и притягивает к крепкому подтянутому телу. Дыхание сбивается, потому что я ощущаю твердость в его паху. Это будоражит мое сознание. Странно осознавать, что я могу привлекать других мужчин, не только Андрея.
До этого я ни разу не замечала между нами сексуального напряжения, ни разу Марат не давал никаких намеков на то, что хочет меня. Я была спокойна на этот счет. А вот сейчас не знаю, что делать.
Кто скрывается под маской резкого и циничного мужчины? Если я оттолкну его, откажу, попробует ли он взять меня силой? Эта мысль вызывает страх, потому что в одном Андрей все же прав: он был единственным мужчиной в моей жизни, и я даже представить не могу, как это — обнажиться для другого, довериться ему, открыться. А еще я так волновалась за свою дочь, что совершенно забыла о своей судьбе.
— Марат, — останавливаю его, когда он начинает задирать подол моего платья, оголяя ноги, — я не думаю, что это хорошая идея.
Все же нахожу в себе силы и поворачиваюсь к нему лицом. Из груди выбивает воздух, стоит наткнуться на омут его глаз. Он смотрит на меня жадно, с желанием, и я неожиданно открываю для себя, что как мужчина он не вызывает во мне отторжения. Но забыть то, что он хочет отнять у меня самое ценное, невозможно. Даже тысячи таких взглядов в мою сторону не растопят холод внутри моего сердца.
— Нам пора, ты ведь сам спешил, — напоминаю ему и отхожу в сторону, желая максимально увеличить дистанцию между нами.
Несколько мгновений Марат не двигается, смотрит на меня затуманенным взглядом. Подносит руку к моим волосам и на удивление нежно заправляет за ухо выбившийся из прически локон.
Я отворачиваюсь от него, не желая больше попадать под гипноз его чар. Ноги становятся ватными, не слушаются меня, в голове — пустота. Растерянно смотрю по сторонам, чувствуя себя неуютно под взглядом мужчины, словно он мысленно раздевает меня. От этой мысли становится так душно, что нечем дышать.
Выхожу из уборной первой. С силой сжимаю в руках клатч, в котором спрятала записку, и быстрым шагом иду по коридору. Пересекаю огромный зал, ища глазами отца. Спиной ощущаю присутствие Марата. Он держится на расстоянии шага или двух, не спускает с меня глаз, чтобы я не наделала глупостей.
Я могла бы сбежать. Без труда. Затеряться в толпе. Принять чье-то приглашение на танец. Выкрикнуть на весь зал, что меня держат силой… Но меня останавливает Дашенька. А еще я не хочу, чтобы свидетелем этого стал мой бывший муж, который сейчас с ненавистью взирает на нас с Маратом. Не хочу казаться жалкой в его глазах, поэтому с гордо поднятой головой вышагиваю по залу и здороваюсь со знакомыми людьми.
Отца я нахожу рядом с другом нашей семьи. Глубоко дышу и ускоряю шаг, чтобы оторваться от Марата и сделать то, что должна. Когда я нахожусь в нескольких метрах от папы, сильные мужские пальцы обхватывают меня за кисть, и я стону от разочарования.
— Не так быстро, — шепчет на ухо Марат, контролируя каждое мое движение и слово.
— Пап, — обращаюсь к отцу, ловя на себе его сердитый взгляд, — мы… нам уже пора. Я… я надеюсь, что ты поймешь меня. И все не так, как кажется. Я обязательно расскажу тебе, но не сегодня.
— Уж я-то уверен, что расскажешь. Хорошо хоть, в этот раз не оборванца выбрала или еще лучше — одну из своих моделей.
Он хмурится, смотря на наши с Маратом переплетенные пальцы, но уже не кажется таким злым.
— Рада была видеть тебя. Маме привет. Жаль, что она, как всегда, слегла с мигренью и не пришла.
Я делаю шаг вперед с намерением обнять отца, и Марату приходится меня отпустить.
Вон он, тот самый момент. Короткие объятия, я дрожу от страха, в ушах шум, в висках стучит. Марат смотрит прямо мне в глаза, не давая сказать лишнего слова. Я готова расплакаться прямо сейчас, потому что понимаю, что незаметно передать записку отцу никак не получится.
— Идем
Давидов не дает мне много времени. Скорее всего, боится, что я и в самом деле расскажу о похищении прямо сейчас.
Я отстраняюсь от отца. В последний раз бросаю на него взгляд, улыбаюсь, извиняясь за то, что так быстро вынуждена покинуть прием, и обреченно иду бок о бок с Маратом к выходу.
Глава 14
На обратном пути Марат, к моему удивлению, не садится на место второго пилота. Он помогает мне забраться в вертолет и устраивается рядом. Настолько близко, что кажется, жар его тела проникает в меня даже через шубку.
— Что? — поворачиваю голову в его сторону и моргаю часто-часто, чтобы не дать сорваться с глаз предательской влаге. А еще наконец-то возвращаюсь в реальность. Ту, где я все еще во власти Марата. И почему-то этот мужчина вызывает во мне противоречивые чувства.
Теперь я начинаю понимать термин «стокгольмский синдром». Жертва медленно проникается симпатией к своему агрессору. Хотя какой из Марата агрессор? Скорее соблазнитель. Особенно если забыть несколько первых встреч, когда он угрожал мне, а еще приставил ко лбу пистолет. Сейчас же он ведет себя словно змей-искуситель — наклоняется к самому уху и произносит негромко, щекоча шею своим дыханием:
— Завтра пришлю к тебе своего адвоката.
— Что? Зачем?
Страх липкими щупальцами проникает внутрь, тело бросает в дрожь. Нет, только не это. Он же не собирается отнять у меня Дашеньку? Я превращаюсь в натянутую струну, спина ровная, почти не дышу. Боюсь услышать свой приговор.