— Он лучший в своем деле. Расскажешь ему, какое имущество за годы совместной жизни вы приобрели, был ли у вас брачный контракт. Попытаемся сыграть на измене твоего мужа. Доказательства, так сказать, налицо, — кривовато усмехается он.
Я же ощущаю облегчение, понимая, что речь пойдет не о моей дочери.
— Ты… ты хочешь помочь мне с разводом? — с недоумением спрашиваю я, совершенно запутавшись в происходящем.
— А ты так и хочешь остаться Аникиной? Все еще любишь своего мужа? Хочешь его? Вспоминаешь о том, как он ласкал тебя по ночам? — Он заглядывает мне в глаза, со злостью выплевывая каждое слово.
— Нет, — растерянно мотаю головой.
— Хочешь, чтобы ему было так же больно, как и тебе?
Ну точно змей-искуситель. Он словно обладает умением читать мысли, потому что именно об этом я думала еще минуту назад.
— Хочу, чтобы он просто исчез из моей жизни, — со злостью выплевываю я.
— Тебе стоит быть более жесткой, ты ведь единственная наследница отца. Как ты собираешься управлять всем?
Горячий и влажный язык Марата внезапно проходится по мочке моего уха, и я резко дергаюсь в сторону. Слишком уж интимно это все. И странно.
Поднимаю глаза и замечаю направленный на меня липкий взгляд охранника, того самого, который так откровенно разглядывал меня по пути на благотворительный вечер.
— А еще тебе стоит научиться прятать свои эмоции, — уже более холодным тоном произносит Марат, притягивая меня к себе за талию.
Игривость вмиг слетела с его лица, словно вот это все мне только привиделось. Сейчас он снова собран и нисколечко не заинтересован мной. Безразличен. Он специально? Проверял меня? Хотел узнать, готова ли я запрыгнуть на него?
Я прочищаю горло.
— О чем ты?
— Ты выглядела жалко, в то время как Андрей, не стесняясь, бил наотмашь. Научись защищаться и пойми, что рано или поздно твоего папочки не станет и заступиться за себя сможешь лишь ты сама. Ты уже взрослая, Кристина, и должна уметь постоять за себя, а не молча сносить оскорбления. Скажи мне, когда ты узнала об измене мужа, что ты сделала? Влепила ему пощечину или скулила в уголке, жалея себя?
Он наклоняется ко мне, заглядывает прямо в глаза, ожидая ответа, и я не выдерживаю этого взгляда. Отворачиваюсь, сглатывая ком, что встал поперек горла, не давая нормально дышать.
— Прекрати.
Я не хочу признаваться в том, что он прав. Ведь так и есть, я — слабая. Даже не смогла отстоять собственную дочь.
— Тобой очень легко манипулировать, легко обмануть, и твой муж — прямое тому доказательство. Нужно быть слепой дурой, чтобы не заметить, что он изменял тебе все это время. Если бы не я, ты бы так и верила ему, в то время как у Андрея было бы уже несколько детей от разных любовниц. Возможно, лет через пять он оставил бы тебя с голой задницей, присвоив себе все имущество и банковские счета. Ведь ты с радостью отдала бы ему это. Включая отцовский бизнес.
— Хватит, — надломленным голосом прошу я.
— Ты хорошая девушка, Кристина. Бесхитростная, не высокомерная, не сука, которая все выворачивает в свою пользу. Но тебе не хватает уверенности в себе и твердости.
— Зато тебе хватает. С головой, — с раздражением произношу я, потому что никому не понравится услышать, что ты, оказывается, слабое бесхребетное существо.
— Могу дать несколько уроков. Хочешь? — игнорируя мой выпад, смеется Марат.
Он кладет ладонь на мою ногу, впивается пальцами в кожу, вызывая странную дрожь по всему телу. Я дергаюсь, сбрасываю его руку и отодвигаюсь подальше. К самому окну. Ненавижу, когда он ведет себя так: то сыплет оскорблениями, то проявляет интерес, то от него сквозит холодностью и равнодушием. Хрен поймешь этого Давидова. Отпустил бы уже нас с дочерью, решив все мирным путем. Ведь видно же, что не собирается причинять нам вред, так какого черта медлит?
Марат усмехается, глядя на мои действия, а потом пересаживается к охраннику и о чем-то говорит с ним весь остаток пути.
Когда вертолет садится, в стороне нас уже поджидает черный внедорожник. Охрана Марата провожает нас до машины, дверца громко хлопает, и мы остаемся одни, не считая водителя. Я стараюсь не обращать внимания на то, как близко мы сидим рядом друг с другом, на случайные прикосновения наших рук и ног. По пути к дому я безумно нервничаю: вдруг отец уже там? Он ведь знает меня лучше всех. Должен был заподозрить неладное. Понять, что не могла я по собственному желанию появиться в обществе с другим мужчиной.
Какая-то детская вера в отца до последнего заставляет меня надеяться увидеть перед воротами Марата его вооруженных людей, поэтому, когда перед коттеджем оказывается так же пусто, как и днем, я ощущаю разочарование.
— Иди за мной, — внезапно приказывает Марат, когда мы входим в дом и я снимаю верхнюю одежду и туфли, давая отдохнуть уставшим ногам.
Смотрю на него с недоумением и страхом, потому что последний час он казался мне напряженным и задумчивым. Сейчас же он какой-то дерганый и встревоженный. Что он задумал? В душе появляется ощущение надвигающейся бури. Предчувствие кричит: беги, пока не поздно. Но непослушные ноги ведут меня за Маратом в комнату, в которой я раньше не была.
Это его кабинет. В темных тонах, с окном, выходящим на задний двор, и с резной дубовой мебелью, которая совершенно не подходит к остальному интерьеру. У меня вообще ощущение, что у дизайнера, который здесь все обставлял, напрочь отсутствовал вкус.
— Чего ты хотел? — чувствуя себя неуютно наедине с Маратом, спрашиваю я. Обнимаю себя за плечи и не отвожу взгляда от его спины.
Он медленно подходит к письменному столу, открывает нижний ящик и достает оттуда… пистолет.
Я вздрагиваю и делаю шаг назад. Он снова сошел с ума? Что он собирается делать? Убить меня? Неужели специально усыпил бдительность, повез на благотворительный вечер, чтобы замылить всем глаза, разыграл любовь для того, чтобы не искали?
— Ты дрожишь, — идя ко мне, произносит Марат с усмешкой на губах. — Боишься меня?
Я молчу, лишь затравленно смотрю на оружие в его руках.
— Вот, держи.
Он протягивает мне пистолет, а я с недоумением гляжу то на оружие, то на мужчину. В его глазах — вызов и ожидание. В моих — наверняка страх и непонимание.
— Давай же, Кристина.
После того как несколько минут я не произношу ни слова и не двигаюсь, Марат сам берет мою руку и вкладывает в ладонь холодную сталь. Тяжесть пистолета возвращает меня в реальность, горячит кровь и заставляет сердце биться безумно быстро.
— Что мне с этим делать? — все же нахожу в себе силы произнести хоть что-то.
Впервые в жизни я прикасаюсь к смертельному оружию. С опаской перехватываю его удобней, боясь, что в любой момент из-за моей неосторожности раздастся выстрел и вылетит пуля.
— Убей меня. — Он произносит это таким будничным тоном, словно попросил сделать утренний кофе. — Давай же, стреляй.
Марат с силой обхватывает пальцами кисть руки, в которой я сжимаю пистолет, и подносит к своей голове. Дуло упирается прямо в его лоб, а мне становится в сотни раз страшней, чем до этого, ведь одно неосторожное движение — и мои руки не отмыть от крови.
— Ну же, Кристина, чего ты ждешь?
— Ты сумасшедший. — Я вся дрожу, не понимая, что за спектакль решил разыграть Марат. Может, пьян?
— У тебя есть шанс избавиться от меня, забрать дочь и вернуться к прежней жизни. Ты ведь так хочешь этого, так чего же медлишь? — немного зло и с напором говорит он.
— Я, в отличие от тебя, человек, а не монстр, — отвечаю с жаром, с вызовом смотря прямо в его глаза.
— Ты, в отличие от меня, не можешь постоять за близких.