— Я бы взял тебя сначала у этой стены, обласкал каждый миллиметр твоего тела, потом мы переместились бы к столу и там, на ровной деревянной поверхности, я бы трахнул тебя так, как никто и никогда.
Кажется, с моего рта срывается стон. Я перестаю контролировать себя. В висках стучит, в легких нехватка кислорода, я задыхаюсь, а вместе с тем чувствую, как внизу живота расползается возбуждение. Нет, нет, нет, так не должно быть. Я должна ненавидеть Марата, а не желать.
Но Давидов сильный, уверенный мужчина. Взрослый и, судя по всему, опытный. А еще создается впечатление, что за ним как за каменной стеной. Ведь он вот так просто взялся решать мои проблемы с мужем.
«Ага, после того как похитил вас с дочерью, пытался ее у тебя отобрать, угрожал пистолетом, вел себя абсолютно неадекватно, закрыл в доме посреди леса», — нашептывает разум, но я быстро отбрасываю эти доводы. Ведь не сделал же ничего плохого, в конце концов. Просто он отец, который во что бы то ни стало хочет вернуть дочь. Я бы тоже так поступила.
— Так что выбираешь, Кристина? — задает он вопрос, смотря мне прямо в глаза.
В ответ я лишь облизываю губы и киваю. Почти незаметно, так, чтобы это выглядело как случайное движение головы, но в то же время чтобы Марат принял это за согласие и показал, что в постели с мужчиной бывает иначе и ни книги, ни фильмы не врут. В конце концов, я имею право на ошибку, ведь все эти годы я была верной женой. Теперь же пришло время сделать что-то иначе, доказать самой себе, что мир не сошелся на Андрее, что я не фригидная, как он считает.
В следующее мгновенье все меняется. Воздух между нами накаляется, вскипает. Марат перехватывают кисти моих рук и фиксирует их над головой. Второй рукой с силой дергает платье вниз, и тонкая ткань оседает у моих ног, обнажая меня перед его взором до конца.
Мое тело бьет мелкая дрожь. И от прохлады в комнате, и от того, как жадно мужчина смотрит на меня. Горящий взгляд проходится по моей фигуре, я же в этот момент все еще борюсь с собой, потому что никак не могу понять, правильно ли это все.
Прикрываю глаза, не в силах смотреть в лицо Марату, щеки пылают от стыда. Я веду себя словно закомплексованная девушка, а не взрослая женщина, знающая себе цену, но пересилить это не могу. Мне страшно. Безумно. Хотя возбуждение накатывает волнами, заставляя желать продолжения.
Сдавленно стону, когда губы Марата внезапно накрывают мой сосок. Перевожу взгляд вниз и с каким-то упоением наблюдаю за тем, как он посасывает его, терзает, облизывает. Задыхаюсь, когда его ладонь накрывает грудь и двигается вниз, по животу к бедрам. Раздвигает ноги и оттягивает тонкую ткань кружевных трусиков. Я дергаюсь, наконец-то осознавая, что происходит. Несмотря на то, что внутри меня настоящий пожар, свожу ноги и пытаюсь освободиться.
— Ну нет, Кристина, ты же хочешь, не сопротивляйся. — Его зубы легко покусывают мою нежную кожу, а палец задевает чувствительный бугорок.
Я снова дергаюсь — и вновь безрезультатно. То ли у меня совершенно не осталось сил на сопротивление, то ли Марат настолько силен, что у меня абсолютно нет шансов вырваться из его сетей.
— Ты же хочешь меня, Кристина? Ответь, — шепчет он мне на ухо, а потом утыкается носом в шею, тяжело дыша.
Марат возбужден, ему нравится то, что он видит перед собой. Он желает меня, и это льстит, несмотря на то, что где-то на задворках разума все кричит о том, что я совершаю самую ужасную ошибку в жизни, ложась в постель со своим похитителем.
Но он не делает мне больно, наоборот, отыскивает в глубине меня то, о чем я даже не догадывалась. Вытягивает это наружу, все больше и больше распаляя во мне желание.
Пальцы Марата умело проходятся по моим складочкам. Я чувствую, какой мокрой становлюсь, вновь закрываю глаза и наваливаюсь спиной на стену, потому что ноги уже не держат.
Один его палец скользит внутрь, и я теряюсь. Резко открываю глаза, издаю сдавленный полустон-полукрик, тяжело дышу, сдерживаюсь из последних сил, чтобы не начать ерзать, призывая его не медлить и не останавливаться.
— Хочешь большего? — Он заглядывает мне в глаза, и второй палец проникает внутрь.
Сжимаю зубы, мычу, но не отвечаю.
— Хочешь или нет? — жестко спрашивает Марат, превращаясь в свирепого хищника.
Я не сдаюсь. Не могу признаться ему в том, что да, очень хочу.
— Ну, если не хочешь, тогда ладно.
Марат внезапно отстраняется, мужские руки исчезают с моего тела, и я почти падаю к его ногам. Часто-часто моргаю ресницами и хочу громко выкрикнуть: «Пожалуйста, вернись», потому что без него ощущаю пустоту.
— Я…
Облизываю пересохшие губы, собираясь с мыслями, и наконец-то прихожу в себя. Делаю глубокий вдох. Марат решил поиграть со мной, как с котенком? Но я ведь тоже умею играть.
Расправляю плечи, ничуть не стыдясь своей наготы, откидываю назад волосы, переступаю через платье на полу и, стуча каблуками, подхожу к Давидову. На моих губах появляется улыбка, когда я улавливаю в его глазах удивление. Мои ноготки проходятся по его плечу. Мы меняемся ролями, и я вижу, что для него это неожиданно.
Тягучая сладость внизу живота не дает мне покоя. Я накрываю рукой мужской пах, заглядываю Марату в глаза. Ощущаю твердость его члена. Мне вдруг хочется вскружить ему голову, показать, что я могу быть не только покорной и трусливой. В чулках, полуголая, с идеальной фигурой, я чувствую себя уверенно. Знаю точно: он хочет. Но упорно сдерживается. Как и я.
— Так что там насчет самого лучшего секса в моей жизни? — спрашиваю с усмешкой, провоцируя его и надеясь, что он не заметит дрожь и панику в моем голосе.
Это ведь только внешне я спокойна. Хотя нет, руки все же дрожат.
Я становлюсь на носочки, тянусь к нему, прикасаюсь своими губами к его, и это, кажется, становится нашим спусковым механизмом. Он хватает меня за талию, вжимает в себя, больно выпивается пальцами в кожу, но эта боль будоражит сознание еще больше. Его губы накрывают мои, даря испепеляющий душу поцелуй, и в этот момент между нами стираются все границы. Нет ни ненависти, ни страха, ни боли. Нет неуверенности, непонимания и обиды. Есть только мужчина — сильный и горячий. Есть только я — изнывающая от желания и жаждущая ласки. И если бы сейчас в дом ворвались со штурмом люди отца, я бы все равно не смогла отстраниться от Марата.
Он отрывается на мгновение от моих губ. Я протестующе стону, но Марат всего лишь одним рывком, не отводя от меня взгляда, дергает рубашку на груди, вырывая пуговицы. Дух захватывает от его идеального тела. Андрей тоже хорош собой, подкачан, но до Давидова ему далеко. Мой муж не наделен опасной брутальной красотой, у него нет татуировок на руках и груди, а это, оказывается, нереально сексуально.
Я не успеваю додумать, как Марат толкает меня в сторону письменного стола, приподнимает за бедра, рвет на мне трусики и с каким-то благоговением проводит ладонями по моему плоскому животу. Устраивается у меня между ног, заставляя откинуться назад, опереться локтями, и раскрывает меня, разводя ноги в стороны.
— И здесь красивая. — Он поглаживает большим пальцем клитор, сводя меня с ума, а потом делает невообразимое: наклоняется и впивается губами.
— Ах, — вырывается из моего рта, когда язык Марата начинает умело блуждать по клитору. И я вновь вспоминаю своего мужа. Он отказывался доставлять мне удовольствие оральными ласками, говоря, что не по-мужски это, хотя сам постоянно склонял меня к минету.
Марат же… Я его даже не просила.
Марат дразнит меня языком, сводит с ума, доводит до агонии. Я с силой сжимаю кулаки, чувствую, как острые ногти впиваются в кожу. Задыхаюсь, прикусываю губу, чтобы не закричать. Чувствую, как наливаются и твердеют от возбуждения груди, как горят от смущения щеки. Я сдерживаю себя, все еще не могу расслабиться, забыться. Все это так неправильно, грязно, порочно, но в то же время невероятно волшебно. Я плавлюсь в его руках, вздрагиваю от каждого движения его языка, а когда к нему присоединяются пальцы, дразня и лаская, все же не выдерживаю и вскрикиваю.