Из всех женщин на свете подлец Хаванский выбрал самый безобидный вариант. Вика совершенно не похожа на меня. Полный антипод во всем. И слишком милая, чтобы послать к черту.
— Хорошо. — Голова начинает болеть по-настоящему. — Я дам вам интервью. Только короткое и не на этой неделе. — Чувствую себя мазохисткой.
— О, я вам так благодарна!
На радостях Вика бросается ко мне и сжимает в объятиях. От неожиданности пошатываюсь. Каблук, как назло, застревает в шве тротуарной плитки, и лишь чья-то большая горячая рука удерживает от падения.
Кто наш спаситель, я понимаю в одно мгновение.
Это какая-то встроенная в подкорку программа опознания «Свой — чужой». Благодаря ей не нужно оборачиваться, не нужно спрашивать. Не нужно даже вдыхать аромат...
Сигнал несется по телу со скоростью света, обжигает каждое нервное окончание. И выворачивает душу наизнанку.
Не готовая к этой встрече, я рассыпаюсь на тысячи маленьких острых иголок и вязну в болезненных ощущениях. Мы с Викой синхронно называем одно имя:
— Клим...
Я хрипло, так, что, наверное, никто не слышит. Она — радостно и громко.
— Осторожнее. — Хаванский помогает вернуться в вертикальное положение и убирает ладонь.
Без него тут же становится холодно. Так и тянет отшатнуться назад... к теплу, но я быстро беру себя в руки.
— Спасибо, — стараюсь говорить четко и спокойно.
— Любимый, познакомься, это Диана Шаталова. Одна из самых успешных бизнес-леди нашего города, — произносит Вика, будто Клим может не знать кого-то на своей презентации.
— Мы знакомы.
Хаванский тяжелым взглядом проходится по моему телу, не задерживаясь ни на ногах, ни на бедрах, ни на груди. Впервые.
— Вау! Представляешь, Диана даст мне интервью. Обещала рассказать и о работе, и о личной жизни.
— Уверен, рассказ будет насыщенным. — На породистом лице Клима такая мука, словно прямо сейчас его заставляют съесть лимон.
— А еще познакомить меня со своей малышкой, — входит в раж Вика. — Правда, Диана?
Она поворачивается ко мне и вновь изображает знаменитого кота из мультика про зеленого огра. Но от нового, удивленного взгляда Клима я не могу ни вздохнуть, ни сказать... хоть слово.
Глава 12
Клим
Когда-то я считал, что Диана Шаталова — самая красивая женщина на свете. Два года прошло. Ничего не изменилось. Даже без гирлянды из бриллиантов, в обычном черном платье, она всухую уделывает всех местных красавиц.
Хреновое открытие. Но я пока не ослеп, чтобы не замечать очевидного, и по-прежнему в своем уме.
— А еще познакомит меня со своей малышкой. Правда, Диана? — Вика поворачивается в сторону собеседницы. Смотрит на нее, не скрывая восторга, а у меня за ребрами просыпается знакомая ноющая боль.
— У вас дочка? — переспрашиваю уже сам.
— Да... — как-то уж слишком растерянно для светской львицы отвечает Диана.
— И сколько ей?
Хочется вытолкать Вику в зал и хорошенько встряхнуть молодую мамочку. Даже смешно от этой реакции. Столько времени прошло, до хрена чего случилось, а ведусь как собачка Павлова.
— Дочери Дианы почти два года, и она милашка, — вместо потерявшей дар речи Шаталовой отвечает Вика.
— Мм... два года.
У меня нет проблем с арифметикой. Два года назад я был одним из тех, кому посчастливилось трахать эту женщину. Никакой беременностью тогда и не пахло.
Очередная загадка Дианы Шаталовой. Благо сейчас нет никакого желания заниматься поиском разгадок.
Еще тогда, в прошлом, я обрубил все концы. Чтобы не травить душу, запретил себе следить за ее жизнью. Отпустил на волю, не прося никаких отработок за долги или компенсаций за нарушение нашей сделки.
Это казалось правильным. Новый проект требовал всех сил и внимания — идеальное время, чтобы завязать с маниакальной зависимостью от одной неверной женщины.
— Извините. — Диана вдруг открывает свою сумочку и достает оттуда мигающий телефон. — Слушаю, — говорит неизвестному абоненту. — Что? Температура? Давно? — Она кусает губы и отворачивается от нас с Викой.
В следующую минуту мы становимся невольными свидетелями разговора с каким-то мужчиной о заболевшем ребенке.
По-хорошему, нужно уйти. Мне нечего здесь делать. Чужие дети не моя проблема. Но эта забота в голосе Дианы... это волнение — они цепляют.
Ощущаю себя вуайеристом, которого прет от сильных эмоций посторонних людей, и одновременно, как в болоте, утопаю в воспоминаниях. Как сейчас слышу тот же взволнованный голос и сбитое дыхание.
В тот раз я прощался. Впереди ждало тюремное заключение, не было никаких шансов выбраться на свободу. Из всех прав осталось одно — на звонок. Тогда вместо адвоката я выбрал любимую женщину.