Вместо того чтобы думать над словами Николая, я веду за руку свою малышку. А вместо того чтобы трястись из-за предстоящей встречи с Климом, пою детские песенки и наслаждаюсь редкой для Питера солнечной погодой.
Парк находится близко, от дома всего метров сто. Красивый, большой, с тенистыми аллеями, по которым Ника любит рассекать на беговеле, и с детской площадкой, где мы уже изучили каждый сантиметр.
Самое забавное — когда покупала нынешнюю квартиру, я и не догадывалась, что скоро буду гулять здесь со своей дочкой. Тогда не интересовали качели и песочница. Не возникало вопроса, есть ли рядом хороший детский сад. Мне нужно было место, где получится переждать — расстаться с мечтами и научиться жить дальше.
Я искала идеальное жилье для одинокой женщины, а нашла самый лучший район для жизни с ребенком. С голубоглазой непоседой, совсем не похожей на меня, но такой любимой, что иногда становится страшно... жутко от мысли, что Ева могла оставить дочь в детском доме или вообще решиться на аборт.
За воротами парка делаем с Никой первую остановку. Даю дочке беговел и прошу быть осторожной. Наивная просьба, учитывая, что энергии в моей крошке как в атомной станции.
— Вы сегодня раньше обычного? — замечает меня Катя, недавняя знакомая.
С виду ей лет двадцать, не больше. Миниатюрная, худенькая, с длинной русой косой и небольшим шрамом возле виска. Днем Катя раздает в парке рекламные флаеры, а по вечерам убирает в частном детском саду. Именно там мы и познакомились. Я пришла заключать предварительный договор, а она протирала пыль на детских шкафчиках.
— День был насыщенным. Хватит на сегодня работы. — Оттопырив большой палец, показываю Нике знак «класс» и киваю в сторону песочницы.
— Хорошо звучит, — улыбается Катя. — Ника с няней без вас скучает. Это заметно.
— Я без нее тоже.
Беру один флаер, на этот раз с рекламой пекарни, складываю его вчетверо и сую в карман. На другую помощь Катя не согласится, а мне слишком нравится эта бойкая девчонка.
— Знаете, Ника становится все больше похожей на вас, — вдруг сообщает она. — Я серьезно. Присмотритесь. Ваш нос, ваш разрез глаз и улыбка.
— Это она щурится. Солнце. — Опускаюсь на ближайшую лавочку.
— Если не щурится, тоже похожа.
Катя говорит так уверенно, что я снимаю солнцезащитные очки и присматриваюсь. Скольжу внимательным взглядом по треугольному подбородку, по пухлым дочкиным губам, безумно похожим на губы ее отца, по носу... действительно напоминающему мой, по глазам.
Эти глаза были первыми, что я увидела, когда два года назад Ева принесла свою малышку. Не нужен был никакой тест ДНК, чтобы понять, чей это ребенок. Такие глаза могли быть лишь у дочери Клима.
Помню, в первую секунду стало больно. Пять лет в браке я пыталась забеременеть. Ходила по врачам, горстями пила витамины и лекарства. Настолько сильно изводила себя мыслью о ребенке, что, окунувшись в отношения с Климом, вычеркнула из головы фантазии о материнстве.
Между нами все было так зыбко и ярко, что казалось, глупо травить редкие минуты напрасными мечтами. Режим «Карьеристка» на короткий срок сменился режимом «Женщина». Вначале счастливая, затем — одинокая. А спустя несколько месяцев после отъезда Клима я вернула себя к жизни с режимом «Мама».
Никогда бы не подумала, что можно любить чужого ребенка как своего собственного, однако у судьбы оказалось отменное чувство юмора. Ева сбежала, оставив мне документы и дочь. Я и близко не представляла, как быть дальше, — чем кормить малышку, какие подгузники покупать, во что одевать и как купать, — но уже не могла выпустить это маленькое чудо из рук. Не могла расстаться с ней ни на секунду. Будто она моя.
— Вы заметили? — Катя садится рядом.
— Ты права. Что-то есть.
Не могу сдержать улыбку. Возможно, это игра света, возможно, усталость, но сейчас Ника и правда кажется больше похожей на меня, чем на биологическую маму.
— Красивая малышка. Вместе вы потрясающе смотритесь. А если бы ее папа был не брюнетом, а блондином, это был бы вообще отпад. Модные журналы дрались бы за ваши семейные фотографии.
— Брюнетом… — догадываюсь, о ком говорит Катя. — Герман мой друг. Только друг. А папа Ники… — Улыбка стекает с губ. — Он как раз блондин.
— Ух ты! — Катя мечтательно закатывает глаза.
— И кажется, очень скоро они познакомятся…
За два года я часто представляла встречу отца и дочери. Исаев заставил меня солгать о себе стать предательницей в глазах Клима. Но ни одна живая душа на свете не могла заставить солгать еще и о Нике.