Потому что бывший муж бьёт иначе: он до сих пор где-то глубоко во мне и разносит по телу вирус больной привязанности.
Закончив со сборами, я достаю телефон, чтобы свериться с расписанием и списком дел на сегодня. Нужно ещё успеть заскочить в химчистку и забрать из неё итальянский костюм Вадима.
В нашем доме полно прислуги и можно было поручить это кому угодно, но супруг «попросил», чтобы костюм забрала именно я. Ещё один повод заставить мой мир вращаться только вокруг его персоны.
Вернувшись в комнату номера, я застываю на пороге. Увидев тело переодевающегося Рината, не получается сдержать крик в лёгких:
– О боже! Что с тобой было?!
Я испытываю шок при виде тела Рината, испещрённого шрамами. Это карта повреждений, каждое из которых могло стать смертельным.
Ожоги? Скорее всего, да.
Но сердце замирает на несколько длинных секунд, когда замечаю глубокий, рваный шрам, начинающийся под левой лопаткой, переходящий через всю спину, и ползущий к низу живота.
Вероятно, конец этой пугающей дорожки прячется спереди у самого паха. Я не знаю. Ведь я не видела Рината полностью обнажённым ни три года назад, ни сегодня, когда он только приспустил штаны, чтобы вытащить член.
Но сейчас он переодевается, я успеваю заметить эту белесую, рваную дорожку и пытаюсь представить, в какие неприятности нужно было вляпаться, чтоб получить такие шрамы.
– Не хочешь рассказать о том, как ты заработал эти шрамы?
– Не хочу. Это в прошлом, – обрывает меня Ринат, доставая из шкафа футляр с костюмом. – Мои девять жизней всё ещё при мне.
– Куда-то собираешься?
– Ты уже собралась? Дверь – там, – грубо обрывает меня и швыряет на кровать мой телефон. – Я забил номер и подписал контакт «Сабуров». Будешь знать, кто звонит.
– Ты рылся в моём телефоне?
– Я не читал твою переписку со стариком. Не хочу знать, на какие фантазии вы дрочите онлайн.
– Пошляк. Ты никогда не был джентльменом, но сейчас твоя пошлость и грубость запредельны. Я удалю твой номер.
Мгновенно открываю контакт и стираю его.
Лицо Рината снова ожесточается.
– В моей телефонной книжке сохранены только нужные телефонные номера. Нет ни одного лишнего, причём, с мужским именем.
– Такая верная, что ли?
«Такой тотальный контроль!» – хочется возразить ему.
Но потом: иди к чёрту, Ринат.
Я подкрашиваю губы помадой, смотрясь в небольшое карманное зеркальце. Нарочно делаю это неторопливо, заметив, что Ринат наблюдает за мной искоса. Бывший муж не отрывает взгляд от моего рта, и его взгляд темнеет.
– Красивая помада. Тебе идёт.
– Будешь фантазировать на эту тему?
– Уже нафантазировал. В следующий раз трахну тебя в рот. В этой помаде.
– Мечтай больше, Бакаев-Сабуров.
Найдя номер такси, вызываю машину к отелю, поняв, что придётся подождать минут двадцать.
Мне нечего делать в номере отеля. Я прекрасно могу дождаться такси в роскошном холле, чтобы не иметь дело с грубияном, который раньше считался моим мужем.
Я бы обязательно ушла, громко хлопнув дверью, если бы в какой-то момент не поняла, что холодность Рината лишь напускная, а внутри него кипит вулкан страстей.
Его хватило на полчаса игры в холодного, равнодушного ублюдка. Но потом под налётом льда я заметила проблески прежнего Рината, знакомого мне бурными вспышками эмоций.
Теперь, зная это, мне не хочется уходить поспешно.
Ему тоже колко. Пусть колется.
Я медленно подхожу к мини-холодильнику и придирчиво изучаю полки, выбрав всем известную зелёную бутылочку Perrier.
Ринат хмуро отворачивается, застёгивая тёмно-синюю рубашку. Он выглядит так, словно собирается на важную встречу.
– Сабуров – твоя новая фамилия? Имя тоже новое выбрал?
– Хорошая фамилия. Нравится, как звучит.
– Как же Бакаев? Недостаточно хорошо звучит?
– Допрос, Сазонова? – выплёвывает Ринат. – Тебя устраивает, как звучит твоя фамилия? Лучше прежней?
– Надёжнее, – отвечаю, не моргнув. – Ты можешь сколько угодно ненавидеть меня и Вадима за наш брак, но за то время, что я знаю его, Вадим ни разу не засунул голову…
– В песок? – усмехается.
– В трусы.
Ринат застёгивает манжеты рубашки и, психанув, дёргает так, что рвёт дорогую ткань. Сбрасывает с плеч рубашку, надевая прежнюю.
Он явно не пропустил колкость и понял, что намёк касается него, но открыто не признаёт это.
– У Вадима много недостатков, но он не трус. Никогда им не был.
– Ты считаешь, что я трус?
– Не считаю, – заставляю себя сказать. – Так и есть.