Братья улыбнулись, но Леон сдержанно, не обнажая зубов, а Дориан широко. Он ответил:
- Если в этом смысле, то ты права. Мы действительно немало переезжали. Родились мы в Германии, в Гамбурге. Когда нам было три месяца, наши родители, конечно же, вместе с нами переехали в Будапешт. А когда нам было шесть лет, то мы все вместе переехали в Веспрем. Но и там мы не задержались. И когда нам было восемь лет, мы перебрались в деревню близ Веспрема. Она была маленькой, от неё до города было сорок минут езды и это было ужасно! – он рассмеялся. – Там было ужасно скучно, а ещё нас просто убивала школа и наш новый класс! Они нас буквально возненавидели, особенно меня!
- Это правда, - кивнул Леон.
- За что же вас так не любили, если не секрет?
Дориан пожал плечами.
- Даже не знаю. Поводов, как говорили наши одноклассники, было много, но я думаю, что мы просто не нравились им. Уже тогда мы занимались музыкой и посвящали ей всё своё свободное время, у нас была мечта. Мы были городскими детьми и, наверное, у нас не особо получалось скрывать то, что в деревне нам не очень-то нравилось. Мы никогда не любили притворяться и никогда ни к кому не подлизывались, за это нас невзлюбили. И мы всегда были вместе, мы были маленькой группкой из двух человек, маленьким миром внутри всего окружающего макропространства.
- Наши одноклассники и другие ученики даже умудрялись придираться к нашей смешанной национальности, - вставил своё слово Леон.
- О, да! – воскликнул Дориан. – Если честно, это была ужасно неприятно и несправедливо. Нас называли полукровками, всячески обзывали по этому поводу. А потом один особенно умный одноклассник вспомнил сагу о Гарри Потере и нарёк нас грязнокровками. Увы, это прижилось.
- Это ужасно, - покачала головой репортёр. – Дети бывают очень жестоки.
- Да, - кивнул Леон и расплылся в улыбке, - но зато посмотрите теперь, где мы, а где они.
- Даже удивительно, что тебе тоже попадало, Леон, - улыбнулась репортёр. – По всему видно, что за словом в карман ты никогда не лезешь.
- Увы, иногда слов недостаточно, - вздохнул парень. – Нам нередко приходилось ввязываться в драку. Но на самом деле чаще объектом нападок был Дориан.
- Да, это так, - согласился младший. – У меня всегда был свой стиль, как и у Леона, чего нельзя было сказать про наших одноклассников, но в школьные годы я искал себя особо усердно. Я красил волосы во все цвета радуги: зелёный, синий, жёлтый… Какой там ещё? – он взглянул на брата.
- Чёрный и белый, - подсказал Леон.
- Да, точно, - вставила своё слово репортёр. – Помню, что в самом начале карьеры у тебя были чёрные волосы и все ваши поклонники были, мягко говоря, шокированы, когда ты предстал перед публикой с рыжими волосами и химией.
- Может быть, - рассмеялся Дориан. – Но чёрный цвет волос очень недолго отвечал моему внутреннему состоянию. А вот с рыжим, как видите, я сроднился. Уже почти четыре года так хожу. Но что будет дальше… загадка даже для меня самого!
- Такими темпами, может быть, однажды мы увидим тебя лысым, - улыбнулась репортёр.
- Нет, это вряд ли, - поморщился Дориан.
- Ой, не зарекайся, Дориан, - протянул Эван.
- Я не зарекаюсь, - Дориан скрестил руки на груди, - я просто очень надеюсь на то, что до этого никогда не дойдёт.
- Мы уже касались в разговоре вашего тура, - снова заговорила репортёр. – Так скажите, какие же у вас планы после его окончания? Рабочие? Личные?
- Ну, в личном плане мы все планируем отлично отдохнуть, - ответил за всех Дориан. – Нам это действительно необходимо, потому что настоящий тур это – ух, как сложно!
- И долго продлится ваш отпуск?
- Недели три…
- Если уговорим Фишера, то дольше, - подметил Леон, и они с Дорианом дружно рассмеялись, друзья ограничились улыбками и покачали головой.
Близнецы, что с них взять? Они совершенно неугомонные и, если они говорят, то вставить слово кому-то третьему абсолютно невозможно.
- Да, - согласился Дориан, - если уговорим, то, может быть, погуляем и месяц.
- Уговорите на полтора, - лениво потянувшись, произнёс Эван, - так я успею и к родителям съездить, и на море.