Швыряю кольцо обратно в конверт и убираю всё на полку. Хлопаю дверцей шкафа. Она слетает с нижней петли и криво повисает на верней. Иду искать отвёртку. В прихожей пинаю по ящику с инструментами. Он звякает и ударяется пластиковым бортом о стену. Нахожу всё, что нужно. Возвращаюсь в комнату и ремонтирую шкаф, на время абстрагируясь от физической боли.
Мокрый весь, как хрен знает кто, сажусь на диван и залпом выпиваю остывший чай. Дверной замок начинает щёлкать. Это Мирный приехал.
Заходит, шурша пакетом. Хмуро смотрит на меня.
— Наконец-то, — всё ещё киплю я.
— Ты уверен, что сегодня хочешь туда ехать? У неё будут ещё смены. Видок у тебя, знаешь ли…
— Мы едем сегодня, — нет ни единого повода отменять моё решение, а вот чтобы выйти отсюда, поводов нашлось с десяток только за последние тридцать минут.
— Ладно, — сдаётся Мирный. — Собирайся тогда, погнали, — пожимает плечами. Уходит на кухню, хлопает там дверцей холодильника. — Ты хоть жрал? — орёт оттуда.
— Я в процессе, — отвечаю ему и допиваю чай.
Бреюсь, пью таблетки и одеваюсь. Мирный на автомате пытается страховать меня на выходе из подъезда.
— Я уже сам могу передвигаться, — дёргаюсь в сторону.
— Ты чего злой-то такой?
— Да не злой я. Нормальный, — выхожу из подъезда.
Снова вижу того самого пса и свистом подзываю к себе. Он настороженно дёргает ушами и не спешит подходить. Зову снова. Сомневается, но идёт, всё время останавливаясь и продолжая меня изучать.
— Иди-иди сюда, не обижу, — говорю ему.
Подходит. Глажу по влажной грязной шерсти между ушей. Ему нравится, но отвыкший от ласки пёс ни на секунду не может расслабиться и просто принять то, что ему сейчас выдают.
— Мирный, пристроить бы надо.
— Ты башкой ударился, пока я тебе за жрачкой гонял? Или это спецэффект от таблеток? — не понимает он.
— К нам на территорию тренировочной базы его отвезём, — принимаю решение.
— Ворон, я его в тачку не посажу. Он грязный! Ты лапы его видишь? — возмущается Мирон.
Пёс недовольно рычит и делает пару шагов назад.
— Я тебе химчистку оплачу, — обещаю другу.
— Ай! — взмахивает руками и роняет их обратно, шлёпая ладонями по бёдрам. — Хер с тобой, командир. Сам его уговаривать будешь или мне на руках отнести? — язвительно интересуется Мирон.
— Не надо на руках. Ты же видишь, он гордый, — улыбаюсь я.
Подхожу к тачке, открываю заднюю пассажирскую и свистом подзываю пса. Мы «договариваемся» с ним ещё минут десять, прежде чем он сам забирается в тёплый салон и втискивается на пол между сиденьем и передними креслами.
— Вот так вот, — довольно смотрю на усмехающегося Мирона.
Едем на базу через магазин. Берём псу миски, корм и везём его на новое место жительства. Высаживаем на закрытой территории, кормим и едем дальше.
— На хрен он тебе? — спрашивает Мирный.
— Не знаю, — веду плечами, глядя на серый город через стекло, покрытое моросью дождя. — Пусть будет, у нас там места до жопы.
— Как назовём? — улыбается друг.
— Пёс, — смеюсь я.
— Очень оригинально, — во всю ржёт Мирон.
Отпускает меня вроде всё, чем накрыло. И шарашит снова, как только я чувствую насыщенный запах лекарств и вижу людей в белых халатах. О том, что взглядом ищу совсем не ту женщину, выясняю, как только Мирон показывает мне жестом на полноватую блондинку.
— Уверен, что она, Мир? — переспрашиваю не в первый раз.
— Да ты задрал, Ворон! Она! Я на зрительную память никогда не жаловался, — злится он.
Всё внутри меня сопротивляется, а женщина идёт к нам, явно узнав Мирона.
— Добрый день, как вы себя чувствуете? — спрашивает у меня.
Моргаю, ещё раз внимательно её разглядывая. Образ никак не вяжется с тем, что я видел, пока пытался сдохнуть. Не верить Миру повода у меня не было ни разу, и я протягиваю женщине конверт, выдавливая из непослушного горла слова:
— Нормально. Спасибо, что вытащили.
Отмечаю её несколько странную реакцию на мою благодарность, будто неловкость проскальзывает в жестах, мимике, взгляде.
С чего, если это ты меня спасла? В жизни не поверю, что бабок никогда не брала. Все берут!
— Выздоравливайте, — дежурно отвечает женщина. Прячет конверт во внутренний карман форменной куртки и, кивнув мне, торопливо уходит.
— Мирный… ? — развернувшись к другу, взглядом задаю всё тот же вопрос: «точно она?!»
— Заебал, — вздыхает он. — Она! Поехали уже!
И мы практически до вечера мотаемся по делам. Моё ранение ноет, а повязка сильно ограничивает привычные движения, но я всё равно чувствую себя живым. На своём месте.