‒ Так он ещё и старенький?
‒ Почему старенький? ‒ возмутилась Дина. ‒ Тридцать с небольшим. Самое то. ‒ Она свысока глянула на подругу: ‒ Если б ты его видела, то не ржала бы тут и не задавала тупых вопросов. Он и сам весь такой и тачка у него крутая.
‒ Крутая ‒ это какая? ‒ подключилась Саша.
Не то, чтобы для неё это имело значения. В машинах она не очень-то разбиралась, знала самые известные марки, а вот об их престижности понятия не имела, поэтому спросила чисто из любопытства, а ещё чтобы отвлечь девчонок от этих угрожающих затянуться до бесконечности бессмысленных пикировок. Но, похоже, и Дина была не особо в курсе или толком рассмотреть не успела.
‒ Да не всё ли равно, как называется, ‒ надменно заявила она. ‒ Когда по внешнему виду сразу понятно, что крутая. И имя у него не банальное. Герман. Ланской. Красиво же. ‒ И напоследок привела ещё один значительный аргумент: ‒ А в постели он вообще…
Видимо, подходящих эпитетов Дина так не нашла, поэтому воспользовалась многозначительной паузой и закатыванием глаз к небу, намекающим на улётное наслаждение. Но Варя опять не прониклась.
‒ А ты не удержалась и в первую же встречу опробовала?
‒ И что? ‒ Дина начала потихоньку раздражаться. ‒ По твоим понятиям полагается минимум месяца два из себя недотрогу строить. Типа, если по-настоящему любит, подождёт. Или год, лучше год, да? Ну давай.
Вообще-то она тоже не планировала спать с Германом почти сразу же после знакомства, но… Вот реально, как-то само получилось, настолько естественным показалось, когда он предложил, поехать к нему, прекрасно понимая, зачем, и всё позволить. Просто он действительно такой, вот ‒ такой, которому невозможно отказать, потому что даже в голову подобного не приходит. А эти наивные глупышки, Варежка с Рыбкой, совсем ничего не понимают.
Варя постоянно влюбляется не в тех, а Сашка отхватила себе Костика Даньшина, вечного приколиста, и считает, что это и есть счастье. И, наверное, те самые правильные два месяца не подпускает его к телу, а он терпит и всё равно за ней бегает. Хотя такого бы Дина и через год не подпустила. Она не дура и себе цену знает. А то, что Герман старше её лет на двенадцать-тринадцать, так его состоятельность и успешность этот недостаток благополучно компенсируют.
Только вот зачем она будет оправдываться и без конца объяснять? Лучше при первой же возможности покажет подружкам Германа. И ведь правда ‒ показала.
Если честно, Дина сомневалась, что Герман согласится и потащится с ней в затрапезную по его меркам кофейню, но бросив короткий взгляд в окно, за которым маячили девчонки, тот произнёс:
‒ Ну, пойдём, познакомимся, если хочешь.
Дина решила, что это исключительно ради неё он настолько покладистый, и обрадовалась, заспешила, не дожидаясь, уверенная, что Герман идёт следом. И он шёл, конечно, а девчонки с любопытством уставились, увидев их. Рты от изумления правда не открыли. Дина всех представила, вопросительно посмотрела на Германа.
‒ Посидим?
Тот ответил вопросом:
‒ Тебе взять что-нибудь?
Она не удержалась, выдала, усаживаясь рядом с Варей:
‒ Как обычно.
Герман едва заметно улыбнулся, направился к стойке, а Дина, воспользовавшись моментом, победно глянула на подруг.
‒ Ну что?
Варя дёрнула плечом, проговорила как всегда с присущей ей чрезмерной критичностью:
‒ Мужик как мужик. Не в моём вкусе.
‒ Просто у тебя вкус дурной, ‒ парировала Дина. ‒ Да, Рыбка?
‒ А? ‒ встрепенулась Саша, оторвавшись от экрана телефона. ‒ Вы про что?
Дина поджала губы.
‒ Как тебе Герман?
Саша развернулась, ещё раз посмотрела на разговаривавшего с официантом мужчину, произнесла довольно равнодушно:
‒ Нормально. ‒ Добавила чисто из вежливости: ‒ Симпатичный.
А Дина тяжело вздохнула.
‒ Убери хоть телефон. Опять что ли Даньшин донимает любовными посланиями? Не надоел ещё?
Ответить Саша не успела ‒ да и что тут ответишь? ‒ вернулся Герман.
‒ Сейчас всё принесут, ‒ сообщил Дине, обвёл взглядом сидящих за столом. ‒ Я пропустил что-то интересное?
Присел на диван возле Саши. Та просто головой мотнула, отложила телефон, а Дина заверила:
‒ Да нет здесь ничего интересного.
Так и сидели, пили кофе, разговаривали, не слишком активно, потому что из-за присутствия Германа чувствовали стеснение. По крайней мере, Саша чувствовала. От того, что он сидел с ней на одном диване, от того, что иногда едва не касался локтем, пусть и случайно ‒ всё-таки место за столиком не так уж и много, ‒ от того, что слишком часто она натыкалась на взгляд его свинцово-серых внимательных глаз. Не то, чтобы он был какой-то похотливый или бесцеремонный, но в нём легко читался интерес.