– Правда, – сказал он. – Действительно смешно.
23
Утром снег растаял. За окном моросил дождь.
– Понимаешь, мы не можем быть вместе. Так не бывает.
Марина подняла на Митю заплаканные глаза.
– Почему?
– Я другой, понимаешь? Просто я другой.
– Да, я понимаю.
Она посмотрела на часы – ей нужно было идти.
Третий день у Марины держалась температура.
Она ушла из дома тайком – пока не вернулась из аптеки бабушка, – но Генриетта Амаровна должна была появиться с минуты на минуту.
«Я пойду?»– хотела сказать Марина. И не могла – потому что пока Митя был рядом и она его видела, пока слышала его голос, еще оставалась надежда.
– Значит, это все? – спросила она.
– Пожалуйста, не обижайся. Разве мы не можем остаться друзьями?
– Друзьями? – сказала Марина. – Да, наверное. Я пойду, ладно?
Но находиться дома было невыносимо. Пока не вернулась Генриетта Амаровна, Марина•оделась и вышла на улицу.
Шел дождь. Именно дождь, а между тем уже наступил декабрь. И все-таки это был дождь. Наверное, такое бывает раз в сто лет. И любят раз в сто лет. И бросают.
Марина не знала, куда ей идти и что делать, ей было все равно. Мысленным взором окинув город, которому конца и краю не видно, она представила парк, где так часто гуляла с Юлей, и Старый Арбат, где даже теперь было шумно и весело, как обычно. В кино крутили мультики. На Патриарших прудах мерзла на бронзовом постаменте глупая мартышка. Где-то далеко, на другом берегу реки, раскинулся Парк культуры – еще вчера там, наверное, катались на коньках. Но это было вчера, а теперь ничего нет: снега нет и надежды нет. Ничего.
Думая, куда ей идти, Марина вспомнила про кафе на Малой Бронной улице. Почему не пойти туда? По крайней мере там не так холодно.
Марина заказала чашку горячего шоколада и, сев за угловой столик, начала листать старый номер «Colors», купленный в метро. Стеклянная дверь распахнулась, задев звонкий колокольчик и в кафе, отряхнув от капель пестрый зонтик, вошла маленькая испуганная женщина в сером драповом пальто. Она села у окна, опасливо огляделась по сторонам и задумалась, подперев кулаками некрасивое мокрое от слез лицо.
У нее был такой жалкий вид, но Марине было нисколько ее не жаль. Все эти любовные истории гроша ломаного не стоят. К чему этот спектакль у нее будет другой любовник. А може – дело не в этом. Действительно, с чего она взяла, что ее бросил любовник? Может, у нее плохое настроение или, чего доброго, неприятности на работе.
«А я? – думала Марина. – Чем я лучше? Разве мы не похожи?»
Марина просидела в кафе около часа. Ей казалось, жизнь кончилась и уже ничего не будет. Она думала об этом целый день, пока наконец не поняла, что Митя прав и им лучше остаться друзьями.
Они не могут быть вместе. И потом, разочароваться в любви не так страшно, как потерять друга. Значит, это важнее. Значит, так правильно. Она еще встретит человека, с которым будет счастлива, просто нужно набраться терпения и ждать. А времени у Марины достаточно – у нее целая жизнь впереди.
Над дверью снова звякнул колокольчик – на этот раз в кафе вошла Лиза.
Марина не сразу ее узнала: не то чтобы Лиза изменилась за эти три дня, просто она не ожидала встретить ее так далеко от дома.
Лиза тоже не сразу ее заметила: она огляделась по сторонам и только когда убедилась, что человек, которого она ждет, еще не пришел, наконец увидела Марину.
– Не может быть, – удивилась она. – Как ты тут оказалась?
– Случайно, – сказала Марина. – Просто шла мимо.
Лиза сняла шапку, обнажив копну рыжих волос.
– Как дела? – спросила Марина.
– Ничего. – Лиза улыбнулась. – А у тебя?
– Тоже.
– А что с Тусей?– Марина просто так это сказала, чтобы заполнить паузу. – С Тусей? Ничего.
– Юля сказала, она болеет.
– Она? – Лиза замялась. – Нет. То есть да. Немного простудилась. А что?
Как это – что? Ничего – просто Марина спросила, как дела у Туси.
– Я сейчас приду, – сказала Лиза. – Тебе что-нибудь взять?..
Как это ни грустно, рано или поздно Марина должна была вернуться домой. И потом, она больше не хотела думать о Мите. Ей было все равно.
– Нет, спасибо, – сказала Марина. – Я уже ухожу.
24
Целый день шел дождь, но к вечеру небо прояснилось, и скоро стало понятно: ночью ударит мороз. Погода оставляла желать лучшего: завтра в травмопункты выстроится очередь, и скоро больницы будут забиты до отказа. Еще бы: целый день льет дождь, и вдруг на тебе – минус пять.
Лиза заказала чай с лимоном и села за столик у двери. Она, как всегда, ужасно нервничала.
Когда кого-то ждешь, лучше об этом человеке не думать, и тогда время идет быстрее… Легко сказать: не думать.
Лиза посмотрела на часы – ей казалось, время остановилось.
«Что же это такое, – думала она. – Что они там, заснули, что ли?»
Сквозь стеклянную дверь можно было видеть здание почты и ту часть улицы, которая прилегала к кафе. Вглядываясь в темноту, Лиза высматривала знакомую фигуру, но, кроме надвинутых на глаза шапок и пара, облаком тянувшегося за прохожими, она ничего не видела – в тусклом свете фонаря мужчины и женщины были похожи друг на друга. Нет, Максима среди них не было. И Толи тоже.
– Слава богу! – сказала Лиза. – Ты что, спать лег?
– Почему спать? – не понял Максим.
– Я уже тут с ума схожу.
– Почему? – Максим поверх очков посмотрел на Лизу – он был удивлен. – Мы разве не в шесть договорились?
Лиза посмотрела на часы – было ровно шесть.
– Ладно, – сказала она. – Извини. На улице так темно, что я думала, уже ночь.
И снова хлопнула дверь. И снова над дверью звякнул колокольчик.
– Надо же, – сказала Лиза. – Не прошло и полгода.
Вошедший Толя раскраснелся от быстрой ходьбы и, стоя в нелепой позе посреди кафе, напоминал запыхавшегося ребенка. Его волосы были всклокочены, а лицо выражало не то чтобы озабоченность, а скорее ужас.
– Ну и вид.
– Вид как вид, – сказал Максим. – Я бы на его месте вообще с ума сошел.
И он был прав – Лиза это понимала.
– Ты что-то выяснила? – Толя снял куртку и, обессилев от всего этого кошмара, измученный ожиданием и неизвестностью, опустился на стул. Лиза, что?
– Подожди, – сказала Лиза. – Я должна собраться с мыслями.
Ей тоже было не по себе - просто она умела дер жать себя в руках
Но Толя не мог ждать. Он не мог и не хотел ждать. Он сбился с ног, разыскивая Тусю. Уже два дня она не открывала дверь и не снимала трубку. Ее никто не видел. Туся исчезла.
Максим ушел и скоро вернулся с чашкой кофе.
– Тебе что-то взять?
Толя даже не сразу понял, что он имеет в виду. Он два дня не ел и не спал. Два дня он сходил с ума. При чем тут кофе?
Не зная, как быть, Максим уставился на Лизу, и это означало: «Давай сделай что-нибудь. Видишь, человек совсем голову потерял».
А что она могла сделать? Не станет же она насильно вливать в него кофе.
– Я нашла это в почтовом ящике, – сказала Лиза и достала из рюкзака конверт. – Это от Туси. Прочитать?
– Нет. – Толя не знал, как это сказать. От смущения его уши стали пунцовыми. – Можно, Я сам?
Лиза вынула из конверта листок, наспех вырванный из школьной тетради, и положила его на стол так, чтобы им было видно.
Толя прекрасно знал этот почерк – еще бы ему не знать.
В погоне за смыслом фраз буквы наскакивали друг на друга и, путаясь между собой, образовывали замысловатые иероглифы. Туся писала на скорую руку – она торопилась.
Дорогая Лиза!
Но это уже другая история.