— А разве ты не была такой? — сухо спросил он.
Вот оно что! Значит, она его раскусила.
— Может, и была. — Кэролайн бросила на него испепеляющий взгляд. — Поэтому-то ты и решил заранее заняться исправлением моего характера? Я права? Словно я — разбитая машина, которую надо подновить перед продажей! Кэрри не умеет зарабатывать себе на жизнь, значит ее надо научить! Кэрри привыкла жить, не считая денег, в свое удовольствие — заставим ее смириться с нищетой! Кэрри жила с не любящим ее мужем…
— Хватит! — рявкнул Дэвид.
— Ты решил сыграть роль эдакого Пигмалиона, — всхлипнула она, — но ошибся. Если я и выйду замуж во второй раз, то это будет по настоящей любви и… Нет! — Кэролайн плакала, не скрывая горьких слез. — Только не надо, мне говорить, что ты меня любишь. Ты уже получил то, чего желал, ведь правда? Тогда зачем тебе нужно делать мне предложение? Выйди я сейчас за тебя, я тут же снова превращусь в красивую бездельницу, в безвольное существо. Неужели ты сможешь любить женщину, которая ничего из себя не представляет? Как я смогу любить и уважать тебя, если стану твоей безгласной и покорной рабыней? — надрывно закончила она.
Не говоря ни слова, Дэвид встал с кровати. Кэролайн колоссальным усилием воли отвела глаза от его великолепного нагого тела. Внезапно ей показалось, что все ее гневные тирады, которыми она только что оглушала Дэвида, — всего лишь попытка спастись от самой себя. Он открыл перед ней дверь в чудесный мир радости, неужели же она из-за своих глупых страхов откажется войти в эту дверь? Кэролайн уже готова была кинуться к нему и молить о прощении, как вдруг Дэвид повернулся к ней и сухо сказал:
— Ты совершенно права.
Сердце ее оборвалось. Ведь до последнего момента она втайне надеялась, что, спокойно выслушав все ее глупости, он рассмеется и со своей обычной властной силой притянет ее к себе, заключит в объятия и… вновь начнется то самое, чудесное, что произошло с ними вчера.
— Вопрос заключается в том, что нам теперь делать? — спокойно произнес Дэвид, подходя к окну. Несколько минут он разглядывал черную сеть голых ветвей, а потом, тряхнув волосами, снова повернулся к Кэролайн. — Думаю, тебе будет лучше остаться здесь, пока ты не решишь, что намерена делать в будущем. — Его голос звучал странно невыразительно.
— А как же ты?
— Что «как же я», Кэрри? — с натянутой улыбкой спросил он.
— Где будешь жить ты?
Наверное, это был очень глупый вопрос. Да найдутся десятки, если не сотни женщин, которые с удовольствием приютят Дэвида, предоставив ему кров, еду и место в своей постели.
— Ты забыла, что на свете существуют гостиницы.
Кэролайн с тоской посмотрела на Дэвида. Дура несчастная! Что она наделала своими бессмысленными криками! Теперь он уйдет от нее навсегда…
— Дэвид, я не хотела…
— Нет уж, — угрюмо отрубил он. — Именно это ты и хотела сказать, не пытайся отнекиваться. Я дам тебе телефон моей старой приятельницы из агентства по трудоустройству. Она поможет тебе найти работу. Я оставлю достаточную сумму денег, чтобы ты смогла продержаться, пока не начнешь зарабатывать. На жизнь хватит. — Кэролайн негодующе замахала руками, хотела крикнуть, что не возьмет у него ни единого пенни, но он усталым жестом остановил ее. — Ради бога, Кэрри, не надо драм. Потом вернешь мне все деньги, если уж тебя это так волнует.
— А я… — в замешательстве начала Кэролайн, внезапно поняв, что если он уйдет, то она погибнет. Жить в одиночестве или с кем-то другим она не сможет!
— Что? — Он не спеша застегивал рубашку.
— А как же я? Неужели ты уходишь навсегда? Даже после… после того… — Кэролайн душили слезы, она была не в силах продолжать.
— Да, ухожу, — жестоко заявил Дэвид. — Мне здесь больше делать нечего. К тому же моя работа в Англии пришла к концу. Я улетаю в Нью-Йорк.
Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. Кэролайн замерла, неподвижно стоя возле кровати и с тоской глядя на дверной проем, куда только что исчез Дэвид. Ей хотелось разрыдаться, упасть на постель, закричать и затопать ногами. Но она знала, что должна держаться. Должна выдержать все, чтобы вернуть того, кого она любит всю свою жизнь…
10
— Весьма сожалею, — с сильным нью-йоркским акцентом произнесла вызывающе яркая блондинка, — но мистер Редферн на совещании.