В тот день она была нереально красивая. Мама помогла ей подобрать шикарное платье, легкий макияж подчеркнул глаза и пухлые губки, волосы уложили волнами. Даже сейчас я могу до мельчайших деталей описать ее образ. Лера ответила на мой поцелуй. Несмело обняла. Не знаю, смог бы оторваться от нее, если бы не Ваня. Он позвал сестру, и волшебство момента развеялось. Лера убежала. Ваня повел ее смотреть фейерверк. Я вернулся к своей временной девушке, обнял, представляя на ее месте именинницу. Сама же Лера смотрела в небо, не скрывая слез. Все тогда думали, что счастья. Я один знал правду, и мне было так паршиво, что причиной этих слез был я.
В ту ночь я пообещал себе, что никогда не сделаю ей так больно. У моего поступка была и другая сторона. Я знал, что Лера не может определиться с ВУЗом. Об этом говорили и ее родители, и Ваня. Я, конечно, понимал, что держит ее в Москве. Она не хотела уезжать от меня. Я должен был сделать ей больно, чтобы она исполнила свою мечту — учиться в Питере. Это был ее любимый город. В ноуте у нее была целая подборка фотографий северной столицы. Туда же собиралась поступать ее подруга. Одним выстрелом я убил двух зайцев.
В день ее отъезда я был сам не свой. Я так много раз пожалел, что сделал ей больно, что оттолкнул. После Дня Рождения она не смотрела на меня, не разговаривала, не реагировала на мои выпады. Она включила полный игнор. Казалось бы, я добился цели, должен был радоваться, но на душе было паршиво. В последний момент рванул в аэропорт. Сам не понимая до конца зачем. То ли попрощаться, то ли умолять остаться. Я сказал Лере правду, что стоял недалеко от их семьи. Только на мне была пайта с капюшоном. Никто меня не заметил. Даже Ваня. Я видел, что ей тяжело прощаться с родными, но ее глаза горели от предвкушения. Поэтому я отступил.
И начались 5 лет моего персонального ада. Я не хотел заводить отношений, но физиологические потребности никто не отменял. Мне удалось встретить девушку, с которой нас связал только секс. Нас устраивала эта связь. Никаких привязанностей, свиданий, совместных выходов в свет. Всю свою энергию я направил на развитие бизнеса. Мы встречались с Наташей в гостинице, проводили вместе пару часов и разбегались. С ней я попрощался, когда узнал, что Лера возвращается домой. От Вани я знал, что в Питере у нее появился парень. Это было неприятно, но предъявлять ей что-либо я не имел никакого морального права. Я осторожно узнавал, как развиваются их отношения и радовался, как дурак, когда узнавал об очередном расставании. Жаль, что только сейчас узнал о причинах. Если бы тогда Лера призналась брату, что Игорь этот на нее руку поднял, в тот же день примчался бы в Питер и разорвал бы на части мудака, а ее забрал бы с собой.
Я мучался еще и от того, что приходилось свои чувства скрывать от лучшего друга, практически брата. Ванька любил весело проводить время. Серьезные отношения ему были не нужны, поэтому рядом с ним постоянно мелькали разные девушки. У этих девушек были подруги, которых заботливый друг передавал в мои руки. Мне приходилось с ними общаться, улыбаться, быть вежливым. Лишних надежд никому не давал. Никогда не любил выставлять личную жизнь напоказ, но сорвался, когда узнал про Игоря. Выставлял тогда в Инстаграм фотки с разными девушками. Хотел, чтобы Лера увидела. Потом осознал, что веду себя глупо. Удалил фотографии, удалил аккаунт. Погрузился в работу.
В день возвращения Леры я очень волновался. Мне не терпелось увидеть свою девочку и вызвать у нее хоть какие-то эмоции. Игнорировать себя я бы больше не позволил. Слишком долго ждал. Слишком скучал. Наша перепалка в аэропорту подарила надежду, что ее влюбленность можно вернуть. Она снова ярко реагировала на меня. А этот ее «фак» в зеркало заднего вида. Именно тогда я честно признался, что скучал. Ваня и Лера. к счастью, не догадались, что тогда эти слова были произнесены от чистого сердца. Они восприняли это как очередной стеб, а мне так было даже выгодно.
Из воспоминаний меня вернул хлопок двери. Лера приняла душ и вышла из ванной комнаты. Я поднялся с кровати, когда она зашла в спальню, обмотанная полотенцем. На ее щеках все так же играл румянец.
— А можно мне другую рубашку? — попросила она.
— Конечно, — ответил я, — выбирай любую, а я пошел в душ.
— Кофе? — спросила она, приподнимаясь на носочках и нежно целуя в губы.
— Угу, — пробормотал я, зарываясь ладонью в ее волосы. Вторая рука опустилась на ягодицу. Не удержался и легко сжал.
— Марк, — выдохнула она, чувствуя, как я снова возбуждаюсь, — душ.