Домой мы вернулись уже за полночь. Стараясь не шуметь, Рауль проводил меня до двери в мои покои и, поцеловав в уголок губ и пожелав спокойных снов, ушел. Хотелось бы мне понять, что могло значить такое его поведение.
Утром, когда я проснулась, Рауль уже покинул особняк рьена Ала. А через два дня подошли к концу зимние вакации, и я вернулась обратно в Академию.
Глава 9. И снова, Академия, здравствуй!
Теперь одиночество мне не грозило. Рауль каждый выходной находил повод, по которому мне просто необходимо было пойти с ним в город, рьен Ал не возражал против такого нашего частого общения. Мы гуляли в парке, пару раз ходили в театр на премьеру, Рауль брал меня на закрытые вечеринки, устраиваемые его друзьями или хорошими знакомыми. Каждый раз на прощанье он дарил мне какую-нибудь безделицу на память, а его прощальные поцелуи с каждым разом становились все смелее и смелее, границ допустимого, однако, он не переступал.
Господин Торен тоже частенько заглядывал ко мне на чай в середине недели. Именно, с чайником, сладостями, набором из четырех чашек и несколькими сборами ароматных чаев и заглянул он ко мне на огонек в первый раз после начала нового семестра. С ним оказалось очень уютно вот так проводить вечера, он рассказывал о смешных, напряженных или сложных моментах из практики, иногда мне удавалось, обратив внимание на какой-нибудь не привлекший его внимания факт из рассказанного им, натолкнуть г-на Торена на свежую мысль. Иногда мы спорили до хрипоты, доказывая правильность своего взгляда на какое-либо событие истории или настоящего времени. Он мог одним предложением разъяснить мучившие меня по учебе вопросы, а я старалась болтовней снять накопившиеся у него от работы напряжение и усталость, с радостью отмечая, как он расслабляется, из его движений уходит резкость, а на лице появляется легкая, очень его красящая улыбка.
Учеба, что тут скажешь? Все было по-разному, иногда, тема схватывалась на лету, и тогда я успевала забежать в библиотеку и почитать что-нибудь, интересующее меня по магии и истории или более подробно изучить заинтересовавшие меня во время занятий моменты. Иногда же, тема была очень сложна для моего понимания, и тогда я, подобрав наиболее подробно освещающие этот вопрос пособия, засиживалась за книгами далеко за полночь, стараясь разобраться во всех своих непонятках.
Единственное, что шло ровно - это тренировки. Они всегда были на пределе моих возможностей. Если вдруг тренер замечал, что тот набор упражнений, что он назначил мне, или же заданная полоса препятствий уже не вызывают у меня затруднений, тут же шла корректировка и с занятий я выползала, как всегда, еле-еле держась на ногах.
Один раз, движимая любопытством, что сотворит со мной тренер, если я, сославшись на "не могу", не выполню его заданий, отказалась допроходить назначенную полосу препятствий и сошла с середин дистанции. Тренер, не говоря ни слова, одним движением закрепил на моих руках какие-то магические ремешки, и они потащили меня на еще более сложную полосу препятствий и таскали по ней до тех пор, пока я просто уже действительно не могла держаться на ногах.
- Вот теперь ты, и вправду, больше уже НЕ МОЖЕШЬ выполнить никакое задание - выделил он интонацией, приведенные мной слова в качестве аргумента отказа выполнять упражнение, и, сняв ремешки, просто ушел с тренировочной площадки, а я так и осталась сидеть на том месте на земле, где он решил закончить урок. Сидеть было холодно, и я поползла к теплой скамейке на четвереньках, с дрожащими и подворачивающимися от усталости руками, ноги категорически отказывались поднимать меня. Потребовалось не меньше получаса, чтобы суметь хоть как-то встать на ноги, и только тогда я поковыляла к себе в общежитие. Урок оказался действенным, больше я не отлынивала от назначенных тренером заданий.
Не смотря на такие нагрузки, к утру после тренировок я теперь чувствовала себя нормально. Видимо мышцы привыкли к таким издевательствам и успевали за ночь восстановиться.
Глава 10. Немного о любви.
Незаметно пришла весна. Прогулки с Раулем стали дольше, поцелуи требовательнее, и время от времени начали проскальзывать намеки на желательность нашей помолвки, как только мне исполнится 17 лет.
Мне было хорошо с ним, он мне нравился внешне, и целоваться с ним было приятно, он говорил комплименты, и я ощущала себя красивой, любимой, желанной, хотелось смеяться, шалить, хотелось сделать для Рауля тоже что-нибудь очень-очень ему нужное, доброе, светлое, но где-то в глубине души ворочался червячок сомнения. Я доверяла ему, радовалась нашим встречам, он казался мне надежным, способным защитить и поддержать в трудную минуту, а это уже не мало, и может даже больше чем пустое "люблю", не подкрепленное больше ничем, но глупое сердце хотело большего. Я знала, что не люблю его. Он был для меня, скорее, хорошим другом, чем возлюбленным.