Я не стал спорить с ней, в этом не было смысла. На этот счет у меня бы свой детерминизм. Ольга была такая, какая была. Женщина не может быть виноватой, ни в чем. Женщина всегда только причина. Мужчина всегда следствие - его слова, поступки, работа или творчество. Вся его жизнь.
-Может не стоит продавать квартиру? - уговаривала меня Ольга. - Если так хочешь машину получше, давай продадим мою "Тойоту"? - с надеждой предложила мне она. А затем уже с какими-то новыми, игриво-нежными интонациями, совсем по-детски:
-Только обещай, что будешь возить моих родителей на дачу.
-Нет, - покачал я головой.
Ольга тут же показала зубы, от чего мои внутренности опустились вниз, как будто я провалился в воздушную яму:
-А без квартиры ты мне не нужен, - пристально глядя мне в глаза, хладнокровно произнесла она, отыграв назад только что проявленную нежность. От её кошачьего взгляда я почувствовал холод в затылке.
А потом она увезла на дачу мой ставший теперь уже ненужным диван, под категорию "ненужного" диван не подпадал. А может ей захотелось оставить память о нашей первой встрече? Я заставляю себя так думать.
Но это еще был не разрыв, я еще не выполнил самой главной её просьбы и своего обещания относительно этой просьбы, сделанного в первый вечер нашего знакомства.
Решение о продаже квартиры было одно из самых неправильных в моей жизни. "Иногда нужно принимать такие неправильные решения, от которых все рушится, и только для того, чтобы посмотреть кто с тобой". Хорошая мысль, но мне это и в голову не приходило, потому что этих слов П.Коэльо я тогда не знал. Значит, я это сделал на одной интуиции? Как бы это ни было, но для женщины это всегда предательство. Я предал ее планы, надежды и ожидания. Женская репродуктивность с ожиданиями совмещается плохо. Но в противоположном случае я бы предал Нину. Мне пришлось выбирать между двумя предательствами. Игрок в шахматы из меня был не очень, но что такое "цугцванг" я знаю. Софизм с Ольгой - тот самый первый вечер, как деление на "ноль", не давал мне покоя. Но дальше-то все правильно! Дальше ведь все логично - отношения, любовь, обустройство быта. Наконец, брак, как завершение вспыхнувшей и укрепившейся симпатии. Куда бы деть этот самый "ноль"? "К черту "ноль", убрать, зачеркнуть!". Если бы было можно - как на уроке математики, взять тряпку и стереть написанное. А затем написать заново. Не стиралось, не зачеркивалось...
И все же с Ольгой была жизнь, новая и совершенно другая, нежели та, которая была до неё. Я продолжал насыщаться этой жизнью, меня постоянно встряхивало и все сильнее. Я был в постоянном тонусе. И от неё и от ожидания отложенного расставания. Известно, что влюбленный мужчина глупеет, но осознать этого не в состоянии. Представляю, каким придурком я выглядел. Адвокатус-идиотус. Это был я. Я глупел на глазах. Я стал крутить перед ней "понты", разыгрывая из себя свободного мужчину, который уверен в своей неотразимости, и что у нее никогда не хватит решимости оставить меня.
Был ли я свободным на самом деле? Мне казалось, что да. Но и кретином я был тоже. Наивным и самоуверенным одновременно. Так бывают наивны многие мужчины, мои "соратники по цеху", если их, то есть нас, можно так назвать. Я часто сталкивался с такими и по работе и в жизни. Для меня они всегда выглядели смешными. Общаясь с ними, я думал, что уж я-то так выглядеть никогда не буду. "Я же умный и добрый, и ещё нежный", - думал я про себя, и эти качества тогда для меня означали эту самую неотразимость. "Я выгляжу моложе своих лет, мне не надо втягивать живот...и вообще она и её сын привязались ко мне". Моя самоуверенность зашкаливала, а когда Ольга предложила расстаться, эту самоуверенность сдуло быстрее, чем зонтики одуванчика. Хватило одного дуновения. Истерика была жуткая. И мое предложение ей выйти за меня замуж, сначала по смс, потом в глаза, когда подъехал к ней на работу - Ольга стояла на крыльце, было такое же истеричное. Я не запомнил ни одного своего слова из всего, о чем я ей тогда говорил.
-Все, все, не кричи, - голос у нее был напряженный, и вся она была напряжена и испугана, такой я её никогда не видел.
-Не буду, - срывающимся голосом ответил я ей и пошел к машине.
Заходя в здание, Ольга пристально посмотрела на меня, наклонив голову. Не забуду её удивленный взгляд, не забуду её "ПОЗДНО". Это "ПОЗДНО" и сопровождающий меня страх были такие же, как тогда, когда в свои семь я осознал: моя мать ушла из моей детской жизни. Это был страх из детства. А еще через несколько дней я понял причину той её напряженности и испуга...
В первый же вечер, при выходе из кафе, Ольга задала мне вопрос, необычный для начала знакомства:
-А сколько ты зарабатываешь?
Я ответил. И по выражению ее лица увидел, что сумма вдохновила её. А потом была просьба, логично вытекающая из ее вопроса, но не совсем обычная для первых часов знакомства.
-Собираюсь покупать квартиру, нужны деньги на первый взнос. Поможешь? - Ольга тогда впервые продемонстрировала мне свой магнетизм, который я мог наблюдать потом и желал его проявления и именно ко мне, а потом стал выпрашивать, так же как и секс.
-А ребенка мне родишь?
- Я не против, и хотела бы девочку. Я бы наряжала её. Но чуть попозже, года через два.
Дать ей денег я пообещал. В причинной связи с чем находилось в тот первый вечер ее желание все-таки посмотреть мою квартиру - с моим обещанием или с озвученной суммой моего дохода? Как и на многие другие, мне не хочется отвечать на этот вопрос. Я боюсь, что в ответе окажутся оба варианта. Мне все еще хочется думать, что я понравился ей. Извечное мужское тщеславие...
Выполнить обещанное мне предстояло ровно через год. И ровно через год я совершил еще одну и самую главную ошибку. Мои профессиональные навыки сработали автоматически:
-Я дам тебе денег, но только по договору.
-По какому еще договору?
-Денежно-любовному.
-А это как?
-Очень просто - я даю тебе деньги, а ты возвращаешь их только в том случае, если разлюбишь меня до условленного срока.
Ольга согласилась, её это ничуть не смутило. Но то, как спокойно она отнеслась к моим условиям, смутило меня. Своему смущению я зря не придал тогда значения. Потому что если это была игра, а деньги подарком, а я так пытался это представить, то никакого смущения не должно было быть. Моего смущения она не заметила, для нее это действительно был игра, и потому старательно, как прилежная ученица, Оля красивым почерком вывела в договоре: "...обязуюсь вернуть указанную сумму, если разлюблю и оставлю Сергея С. до июля...года. В случае сохранения отношений до указанной даты обозначенная сумма возврату не подлежит...". Эта дата должна была наступить через два года. Срок агонии расставания был определен.
Вопрос - зачем я это сделал? Привычка оформлять все на бумаге? Или потому что Ольга уже объявила, что рожать она мне не будет?
-Мне с одним тяжело, а ты меня вторым наградить хочешь, - жалобно прозвучало у неё за три месяца до подписания злополучного договора. - Зачем тебе ребенок? Ведь уже есть готовый.
-Но может быть позже?
-Ну сам подумай - сколько будет тебе через двадцать лет? Кто будет его содержать?
- Ну тебя же не беспокоит, что сейчас некому содержать твоего сына? - я пытался убедить ее.
Я морщился, но итог уговоров был не в мою пользу - никакие мои доводы на нее не действовали. Ни физическое отсутствие отца ее сына, ни мои заверения в своем долгожительстве не могли поколебать ее расчетливость и продуманность в вопросе деторождения. В конце концов, с тем, что Ольга не будет рожать, я смирился, а отцовский инстинкт засунул глубоко туда, где получал своё мужское удовольствие, уже без всякой надежды этот инстинкт там реализовать. Угроза, что она меня бросит, висела в воздухе. Отделаться от этой мысли я не мог. И удержать никаким другим способом ее возле себя тоже.