– Эй, Тодд, – позвал его Джим Дейли, игрок баскетбольной команды. – Смотри, на Уинстона собирается больше народа, чем на нашу последнюю игру, правда?
Тодд пожал плечами:
– Что делать… А может, нам пригласить Уинстона выступить в перерыве следующего матча? – обернулся Тодд, и они с Элизабет опять стали пробираться к задней части зала. – Салют компании, – поздоровался Тодд, когда они подошли к своему столику.
– Привет всем. Мы не помешаем? – спросила Элизабет.
– Что ты, – ответила Энни Уитмен. – Мы все здесь уместимся. – Они с Рикки пододвинулись, и Элизабет с Тоддом примостились рядом с ними.
– Мы заказали пиццу, – сказала Инид. – Но, видно, придется немного подождать. Сегодня столько народу. – Она обвела рукой зал.
Многие еще заходили. Среди них Элизабет увидела сестру. Она была одета в турецкую майку-платье с длинным подолом сзади, которую мама, поддавшись на уговоры, купила ей недавно в магазине «Фокси-мама». Рядом с ней со счастливой улыбкой шагал Нейл Фримаунт, высокий, светловолосый, необычайно остроумный парень.
Элизабет увидела на лице Джессики самодовольное выражение.
– Интересно, – сказал Тодд, поймав взгляд Элизабет, – они раньше встречались?
Элизабет кивнула:
– Странно, что Джес и словом о нем не обмолвится. Обычно, когда ей приглянется новый парень, она больше ни о чем говорить не может. – Но тут же Элизабет забыла и про сестру, и про Нейла.
В зале, встреченный улыбками, аплодисментами и свистом, появился Уинстон. Его голову венчала смешная корона из золотой фольги, на которую были наклеены красные картонные буквы «КОРОЛЬ БУТЕРБРОДОВ». Он высоко поднял руку и, улыбаясь, помахал в телекамеру, установленную в конце стойки. Потом он уселся на свое место. Фрэнк Де Люна поставил в кирпичную печь длинный поднос с деревянными ручками, полный сырых пицц, и вынул оттуда большую пышущую жаром пиццу. Он выложил ее на поднос и вынес на центральный стол, чтобы она остыла.
– М-м-м-м… Она выглядит так привлекательно, что я готов съесть семь таких, – усмехнулся Уинстон.
Раздался взрыв хохота. Уинстон налил в стакан воды и пододвинул к себе стопку салфеток, показывая, что он готов к началу. Анна Скарпелли, диктор программы телевидения, вышла вперед с микрофоном в руке:
– Как вы себя чувствуете, мистер Эгберг?
– Ужасно голоден.
Толпа захохотала. Уинстон был в своем репертуаре. Чем больше аудитория, тем лучше.
– Вы и вправду думаете, что сможете побить мировой рекорд?
– По этому случаю я даже пропустил завтрак.
Ответ Уинстона вызвал еще более дружный смех в зале.
– За Короля Бутербродов! – выкрикнул невысокий темноволосый парень, поднимая бумажный стакан, чтобы подбодрить Уинстона.
– Царствуй на славу нам, – пропела Энни Уитмен сильным красивым голосом, тоже поднимая стакан.
– Спасибо, спасибо, – благодарил Уинстон.
За него поднимались новые и новые стаканы.
– А теперь, как большинство из вас знает, – произнес он, – я попробую побить мировой рекорд, съев семь экстра-пицц подряд. Итак, без дальнейших промедлений – ведь время моего завтрака прошло. Я начинаю!
Уинстон замолчал, взял первый кусок и принялся его есть, а тем временем Фрэнк Де Люна поставил на стойку еще две пиццы.
– Думаете, у него получится? – спросила Инид, в то время как Уинстон приступил ко второму куску.
– Он достаточно потренировался, – сказал Джон Пфайфер.
– Это в спорте нужна тренировка, – заметила Оливия Дэвидсон. – А в случае с Уином она может только повлечь за собой желудочную боль. И потом, – тихим шепотом добавила она, – я слышала, что в последнее время он не так хорошо себя чувствует.
– Не может быть! – воскликнула Элизабет. – А от кого ты узнала?
– Пару дней назад Уинстон сам говорил Роджеру.
– Кстати, а где Роджер? – с тревогой в голосе спросила Элизабет. Она знала, что болезнь матери тяжелым бременем легла ему на плечи.
Оливия нервно затеребила розовый шарф, покрывавший ее русые вьющиеся волосы.
– Я стараюсь не думать об этом. Миссис Баррет стало хуже, – сдерживая слезы сказала она. – Мистер Пэтмен предложил Роджеру полететь в Хьюстон, чтобы быть рядом с ней… Роджер сейчас собирается.
– О, Лив, я так сожалею, – сказала Элизабет.
Все сидевшие за столом тоже выразили свое сочувствие.
– Ему сейчас так тяжело. Особенно после того, как отец их бросил. – Оливия тряхнула головой. Ее блестящие серебряные серьги закачались из стороны в сторону. – У него, кроме матери, никого нет…
– Но у него есть ты, – осторожно напомнила Инид.
Оливия покраснела.
– Да, я сделаю все, что в моих силах.
– Отец Брюса, кажется, тоже, – заметил Тодд.
– Да, это теперь ясно, – подтвердила Оливия. – Не можем понять, что им движет, но мы с Роджером все равно так ему благодарны.
– Могу представить, – согласился Тодд.
За столом воцарилось грустное молчание. Наконец Оливия снова заговорила:
– Я уверена, что Роджер был бы недоволен, если б узнал, что мы во время такого события обсуждаем его проблемы. – И она кивнула в сторону Уиистона.